При небольшом количестве действующих персонажей, ограниченности локаций и изобретательности диалогов «Еретик» вполне может остаться в памяти атмосферным триллером с элементами жуткого, — а может, даже мрачным мамблкором с запоминающимся бенефисом Хью Гранта.
Подобный подход к трагедии одной семьи (или целой страны) органично укладывается в концепцию окружающей их безнадеги, делая «Шепоты» не фильмом про ответы на вопросы, а картиной о вопросах без ответов.
Так, через череду эмоциональных надрывов героев, режиссер смотрит на произведение Замятина со своей, хорошо изученной им колокольни. С одной стороны, это придает фильму статус почти что нового прочтения отечественной прозы, а с другой — самого себя Твердовский пока не берется переосмыслять.
«Мгла» представляется слишком сдержанным триллером, снятым с прицелом на остросоциальность, но абсолютно беззубым в своем итоговом виде.
Сорогойен в «Хищниках» гармонично сочетает жанры, вплетая в социальную драму элементы психологического триллера и детектива. Вероятно, зритель почувствует и долю горькой сатиры — ведь за дикими лошадьми придут снова, чтобы их, уставших и измученных, отправить обратно, на мнимую волю. Соломенные псы будут сплетены вновь, чтобы быть сожженными.
Если чем и восполнять происходящую бессмыслицу, то только музыкой. Хоть композитор исправно следует заданной динамике, фильм начинает утомлять своим «экшеном ради экшена» чуть ли не к середине хронометража.
Равно как и главная героиня, тихо исчезающая в водах лесной речки, фильм в итоге превращается в абсолютную абстракцию.
В очередной раз Хирокадзу Корээде удается за вуалью простого и не отягощенного драмой сюжета поднять уже сотни раз оговоренный, но не утерявший актуальности вопрос родительства.
Юлия Трофимова стремится размышлять хоть и не о злободневной, но о не менее важной теме — об этапе становления личности и периоде самоопределения. О поворотном моменте юношества, когда открыты все двери.
Однако Тони Стоун, преследуя цель проникнуть в голову Качинского и детально воссоздать уклад его жизни, в результате снял абстракцию по мотивам зверств именитого террориста — слишком сжатую в масштабах, чтобы претендовать на статус биографической драмы, и очень поверхностную, чтобы стать исследовательским трудом о природе безумия.
