Однако, в этой самой незамысловатости и кроется ключ к восприятию: анимация в фильме становится новым измерением безумия.
Картина может покорить своей жуткой красотой и выполнить функцию машины времени, вернув зрителя в мир, в котором любимые игрушки живее людей, тени на покрывале могут в любой момент обрести плоть, а неосторожно брошенные слова превратиться в монстров.
Художественные отсылки становятся финальным штрихом, за счёт которого «Раненый оленёнок» обретает своё очарование: месть не только сладка, но и весела, а пролитая кровь лучше всего смотрится на разорванной белой тунике.
Финал «Матриарха» может разочаровать некоторых зрителей резким переходом в метафоричное фэнтези, но, вне сомнений, фильм являет собой пугающе прекрасное зрелище тлена и разложения, сколь дикое и смелое, столь жуткое и безумное.
Фильм оказывается булыжником, венчающим острие пирамиды found footage хоррора.
