Эта остановка неунывающей Бет (Ребекка Холл) в неизменных коротеньких шортах должна была насытить сюжет «Фортуны Вегаса» (Lay the Favorite). И — взбодрить/омолодить страстями Лас-Вегаса, вечно увлекательного Нью-Йорка уставшего, судя по этой картине, но в душе витального Фрирза. Не получилось. Причем настолько, что скука во время просмотра, равносильная мрачному удивлению, поколебала приязнь к почтенному английскому режиссеру. Никакого драйва, азарта в этом фильме нет.
Добротной выделки «Квартет» сделан в лучших традициях телеформата ВВС. Хоффман не обманывает в своих режиссерских возможностях ни себя, ни зрителей, поэтому не фальшивит.
В политической борьбе за победу необходимы профи рекламной технологии и капитал. Именно пиарщики формируют любое, то есть выгодное заказчику, народное мнение. Цинично, но неопровержимо. Нехитрая мысль Ларрейна актуальна всегда. До омерзения.
Фильмы, столь разные по характерам, атмосфере, съемочным площадкам, и вошедшие в трилогию «Рай», представили, наконец, идеальную возможность реализовать мечту режиссера. В отличие от своих разочарованных героинь, испепелененных неудовлетворенными желаниями, Зайдль победил
Сара Полли — режиссер чрезвычайной чуткости, чистосердечная личность, не ведающая никакого пуризма, знает, зачем снимает, о чем ее герои недоговаривают, что трепещет в их воображении и наяву, в милой канадской провинции. «Любит/Не любит» — фильм уникального равновесия, но и вибрации между хаосом и порядком.
У нас слишком долго не было политического кино. Появление фильма «За Маркса…» свидетельствует о том, что буржуазное общество таки построено. А в нем непременно должна проявляться болезнь левизны, не обязательно детская. Решение создать на заводе независимый профсоюз и что из этого вышло — сюжет неожиданный в нашем обществе потребления и развлечения. Однако его протестную силу переоценить невозможно.
«ДСЖ» — ясное высказывание. Фильм, отменно снятый (золотой осенью, когда собраны горящие пурпуром тонны клюквы, морошки), без ложных ходов, но и без сложных сюжетных вывертов. И это правильно.
Вроде бы «Ржавчину и кость» он снимает совсем просто, парадокументально, без галлюцинаторных ненужностей, как было в «Пророке». Но там эти лишние кадры роковыми не оказывались. А тут их отсутствие впечатление не улучшает.
Любители всего французского сорвут цветы удовольствия и без критических комментариев. Они, эти любители, отдадутся неисчерпаемым трудностям отношений женщины и мужчины. Погрузятся в любовные предчувствия на южном берегу в прологе фильма, где Бинош старательно изобразит физические и душевные вибрации тридцатилетней Мари, увидавшей в саду своего будущего работодателя задумчивого Поля, сына хозяев буржуазного особняка. Эти любители отдадутся переживаниям за Мари «спустя десять лет» супружеской жизни, когда ее внезапно поразит амнезия.
Озон, любитель киноигр то в ситком, то в детектив, то в мюзикл или мелодраму, теперь озадачился клише социальной драмы. Но сделал это — в отличие захватывающего виртуозной режиссурой «Класса» — и сноровисто, и поверхностно. Впрочем, и элегантно, потому что с обманчивой серьезностью.
Не покупайтесь на имя Джереми Айронса, сыгравшего в этой пародии на индипродукцию старика с переломанной судьбой в устрашающем ветхостью гриме. Не соблазняйтесь игрой в слова, в которую втянуты тут сразу три писателя.
Муратова демонстрирует совершенно новый для себя тип или род развития фильма. При этом не изменяет своему пристрастию к рефренам. К философии этого приема, доведенного здесь до головокружения. Гротескного, безысходного, смешливого и потому освободительного.
«НЖЛМ» — собрание из двадцати двух (или -трех) историй — совсем крохотных и несколько подлиннее. Это живописное ожерелье, чьи бусинки (эпизоды) сняты в чистых локальных цветах и подобающем свете (оператор Шандор Беркеши), а названы по именам героинь. Сам набор звуков действует завлекательно. Фильм же ударяет в нос запахом лугов, навоза, наполняет слух шумом дождя, бормотанием леших, глаз различает сухую россыпь снежных сугробов и т. д.
При всех ясных, казалось бы, достоинствах картины «За холмами» остается твердое впечатление: Мунджу так и не решил, про что и зачем он снимает и что его по-настоящему волнует, кроме настойчивых, впаянных в специальные обстоятельства, отношений девочек.
Эта история впечатляет той заразительной (для сверхзамечательных актеров в ролях мужа с женой) достоверностью, которая, не унижая зрителя утешительными маневрами, делает его и ранимее, и терпимее. И вообще лучше, чем он был до просмотра.
Настроение, мягкий юмор, атмосферные переливы, острота и сосредоточенность взгляда режиссера/оператора создают впечатление интимного и свободного, личного и вместе с тем отстраненного повествования.
Картина вроде бы очень простая, однако следы, ею оставленные на сетчатке нашего глаза, глубоки и не слишком простодушны.
По всем приметам это кино хорошее, а не плохое. Так и жюри «Особого взгляда» рассудило. Но кто же верит приметам?
Криминальная драма «Измена» принадлежит мейнстриму — иначе говоря, той версии драматических историй, в которой красота среды, дизайн объектов компенсируют ужас событий или даже примиряют с ними. В отличие от фильмов российских режиссеров «новой волны», которые внедрились в провинциальную реальность с ее жутью, мороком и жестокими персонажами, фильм Серебренникова обращен к представителям нашего среднего класса.
Отказавшись от фирменного саркастического стиля, Солондз оказался в ловушке: не дотянул до меланхолии и едва не впал в уныние. В режиссуре Солондза что-то сломалось или, как в игрушке его последнего героя, поцарапалось.
«Париж — Манхеттен» Софи Лелуш — оммаж Вуди Аллену в легком, пригодном для летнего проката формате.
Замахнувшись на вопрос об иррациональной стороне природы человека, даже если он занимается естественными науками, Кортес снял заурядный триллер о бизнесе фокусников, усыпляющих бдительность, разум зрителей и псевдоученых из отдела, получающего большой бюджет, и раздражающий такой несправедливостью доктора Мэтисон.
Устранив себя из кадра, не допустив на экран арт-критиков, политических активистов, он рассказал историю «Войны» сквозь оптику своего персонального — заинтересованного, но нейтрального и даже анонимного взгляда.
Вышла совсем простецкая комедия. Она оправдана разве что появлением Вуди Аллена на экране, чей герой, казалось, навсегда почил еще в «Сенсации».
Да, Зайдль не ведает — в отличие от своей нециничной героини, поскольку она бедняжка-бедолага, а не здравомыслящая постаревшая богачка. Но позволяет взбунтоваться чистосердечной австрийской простушке, работающей в доме для инвалидов, а дома страдающей от равнодушия дочки, склонной к ожирению.
