Замужество становится аллегорией бесконечного требования к девочкам в любые времена вести себя как надо, а не как хочется. То, что «как хочется — тоже надо», — здесь главная идея, а то, как она преподнесена, — чистое удовольствие.
Спилберг предпочитает вспоминать свои, с явным удовольствием переснимая первые киношаги, пытаясь вернуть себе, маститому мастеру, наивный детский взгляд.
Сиквел отличается желанием угодить всем и каждому, пуская пыль в глаза, и полным отсутствием темы для разговора, если присмотреться внимательнее.
Сценаристы забывают довести хоть один конфликт до развития и выбрасывают персонажей на полпути.
Искренний и наивный рецепт того, как справиться с травмой, может стать для всех нас чем-то чуть более полезным, чем испепеляющая сатира.
Сама история превращается в притчу — то ли о бессмысленности любого продуманного конфликта, то ли об эгоизме, который ведет к катастрофе, то ли о том, что мы можем ужасно друг другу надоесть, но нам все равно никуда друг от друга не деться.
Печальный, не шутящий в кадре практически ни разу, томный и, как это принято называть, артхаусный «Бэтмен» Мэтта Ривза — один из самых несупергеройских фильмов о супергероях.
Режиссера не интересует, что с медицинской точки зрения вызвало ее смерть, но он показывает, что умерла в ту ночь именно Норма. Мэрилин же, маняще улыбаясь, осталась здесь с нами: в своих фильмах, которые по большей части ненавидела, в своих подражательницах, и все тех, кто стал такой, как она, против своей воли, — спрятавшись от страшного мира за глянцевый фасад.
Приятно и то, что, рассказывая детскую сказку со взрослым рейтингом, Джордж Миллер не забывает дать возможность воспринимать ее по-разному.
Как режиссер Вайтити чрезвычайно внимателен к деталям — и к переносу оригинальных комиксов на экран, и к скандинавской мифологии.
За эффектностью и раскручиванием повествовательного полотна Дафферы не забывают и о мелочах, которые делают не только героев, но саму историю живой, яркой, нежной и близкой.
«Смерть на Ниле» же разваливается на части, теряет зрительскую эмпатию — то из-за этих перескоков с одного жанра на другой, то из-за банального желания приглушить звук на трагичной сцене или показать еще один красивый кадр красного платья, а потом еще и еще.
Спилберг решает не бежать за морализаторством, а показать, какой прекрасный и задорный танец может прерваться, какой ярый пыл угаснуть, если дать волю гневу и ненависти.
Уэс Андерсон, даже снимая фильм, похожий на коллекцию открыток из расхайпленного книжного, делает это, будто так и было задумано.
Этот фильм — и это важно проговорить — волшебная сказка, в которой нет жестокости. Все спорные поступки здесь направлены во благо, и, что совсем удивительно, ни один человек здесь не страдает из-за событий, происходящих в фильме, по крайней мере.
На самом деле, с какой стороны ни посмотри на фильм Мартина Бурбулона, он выглядит как что-то неприглядное, несвоевременное и просто ненужное.
В целом это, конечно, неровный и далеко не идеальный сериал. Но он выглядит огромным достижением стриминговых платформ, одним их тех шагов, которые все ждали и все еще ждут от российского бума онлайн-кинотеатров.
В целом третий сезон производит удивительный эффект: он будто опровергает все, чего так активно добивались в сериале предыдущие 16 серий.
Нам решать, с кем ассоциировать себя и как смотреть это кино — как привет с экрана от популярнейших голливудских актеров или как чрезмерно задорное и очевидное, но все же рассуждение о свободе воли и границах развития искусственного интеллекта.
«Круиз по джунглям» очевидно продолжает дело застопорившихся «Пиратов Карибского моря» — и идейно, и даже сюжетно (вспомните всех этих превратившихся в чудищ жертв проклятий и перепалки на дрянных лодках).
Фильм и правда слишком много говорит прямым текстом, не задавая новых вопросов о самом важном для кинематографа понятии, хоть и ставит его во главу угла (а в российском прокате даже в название).
Вообще в безумном, карнавальном, полном слишком уж фантастических дел (даже для ленты о мстителе) фильме есть какая-то невероятная искренность.
Когда фильм только вышел, Пол Шредер отметил: «Трэвис Бикл — это я». Сегодня можно поправить: как и каждый из нас.
Это обновленный мир Терри Гиллиама и Дугласа Адамса, мир сатиры на бюрократию, которая стала походить на антиутопию. Не столько страшно, сколько удивительно скучно.
Happy End точно не назовешь слишком медленным, разговорным или гипнотическим. Нет, он отчаянно мчит вперед, насыщен событиями, а его эмоциональность с каждым эпизодом нарастает, как снежный ком.