«Вечная зима» рассуждает не о попытке пережить утрату, а скорее о желании любыми способами избежать столкновения с реальностью.
«Черный чай» пытается говорить на серьезные темы переживания измен, мультикультурных отношений, расизма, но седативный темп повествования сглаживает острые углы.
Да, постановщица не позиционирует свой фильм как религиозный, но в его основе один из главных вопросов христианства. Что есть «добро»? Что значит «делать добро»? Как отличить его от зла? А жертвенность от самолюбования и гордыни?
«Чистый лист» — история о маленьких людях, которых предпочитают не замечать, чтобы не добавлять себе забот. Но это точно не про маленького человека из школьной программы — в финале пробивается юношеская прыть.
Осгуд уверен: внутренние раны чудовищнее внешних.
Проект может стать прорывным в остросоциальном направлении и познакомить зрителей не только с новыми лицами сериальной индустрии, но и с хрупкими людьми, до сего момента находящимися в заложниках стереотипов.
Особенно неприятно смотреть «Зов» благодаря операторской работе, постоянно заставляющей искать отражения в зеркалах, всматриваться в приоткрытую дверь и заглядывать за спины героев. Зло буквально идет по пятам, но победить у него нет шансов как минимум потому, что корейская современность не может проиграть японскому прошлому.
В результате «Пацан против всех» — средний комедийный боевик-слэшер с девизом «так плохо, что хорошо» о последствиях деяний параноидального антагониста, сидящего в бункере и мешающего другим жить.
Парадоксальность в ДНК творчества Германики: на сегодняшний день она одна из главных кинематографистов, работающих с серой моралью.
«Нежный восток» — сатира, хлесткостью не уступающая «Южному парку».
Антон Коломеец говорит о сложных вещах, зачастую неподвластных для понимания подростков, но оттого не менее желанных: вечная любовь, как и вечная дружба, оставляет самый болезненный след на прощание.
Четвертый сезон все так же заражен пессимизмом, но с хорошим концом, хотя бороться со злом становится все сложнее. Как сказал Раст Коул: «Когда-то была только тьма. Теперь свет побеждает».
«Одна жизнь» рассказывает историю спасения, которая могла бы навсегда остаться тайной одного человека. Героизм может быть обыденностью.
Возможно, более подходящим названием для фильма стала бы «Вечная любовь» — именно в ней убеждают нас создатели и нарекают главным лекарством.
Самоуверенно зачеркнутая в начале фильма поговорка гласит: нужна целая деревня, чтобы вырастить ребенка. Риган настаивает: иногда хватит и одного папы, лишь бы любил.
«Мальчик и птица» в очередной раз доказывает, что анимация японского мастера не совсем для детей, и дело не в попугаях-людоедах. Но именно через истории сказочника могут пройти путь принятия те, кто, как и герои Миядзаки, повзрослел слишком рано.
Кажется, что задача «Слова пацана» не в детальном воспроизведении, а в разрыве привычного шаблона проявления насилия на экране. Оно не причина и не следствие, а бич, порождаемый самим человеком невесть зачем.
«Каникулы» ходят по грани и абсолютно того не стесняются.
У Местецкого получилась отличная демонстрация жизни в глубинке и ее последствий: люди с большими амбициями упираются в еще большие чиновничьи животы. Фестиваль «Месиво» превращается в «Русский Студень», где смерть происходит в буквальном смысле на танцполе. Но, как завещает Филипп, «надо мечтать, а то вообще труба».
Наталия Кончаловская всего на час возвращает нас в жизнь — наивную, случавшуюся у всех, кому было или есть двадцать пять.
Меликян подчеркивает: пока, вкалывая на заводе, мы будем отмахиваться от усталости, у нашей цивилизации нет будущего. Пока женщинам придется общаться с инопланетными цивилизациями и пахнуть шоколадом, чтобы быть особенными, нам нет дороги на Марс.
Ларраин не идет с осиновым колом на беспомощную ныне историческую личность, которая, по всей видимости, очень его волнует. И все же «Граф» оказывается беззубым.
Картина не открывает глаза и не наставляет на путь истинный, а просто рассказывает грустную историю без счастливого конца. Потому что сказки, к сожалению, имеют мало общего с реальностью.
«Бери да помни» не создает ничего нового и отказывается от экспериментов, но взамен проделывает самый сложный фокус — заставляет жить.
Стоит ли искать серьезность в картине, которая только и делает, что смеется?
