Винтаж и хмурые детективы 40-х давно превратились в симулякр и ностальгию по несуществующему прошлому, и есть ощущение, что «Марлоу» поленился идти куда-то дальше, воспевая это простое чувство.
Бюджетный вестерн, который хочет быть настоящим вестерном, но не может.
«Двойная петля» режиссера Джастина Дилларда — очередная попытка рассказать о героизме тех, кто летает над землей, но приправленная множеством дополнительных подсюжетов. Самолеты здесь вроде и первым делом, но периодически фильм разворачивается на 180° и думает о другом: о том, как тяжело темнокожему пилоту в Америке 50-х, как сохранить дружбу и как найти самообладание, общаясь с великой Элизабет Тейлор.
Два часа экстремального крошева, почти не обременённого сюжетом и, кажется, упоенного своей же варварской эстетикой. Два фильма в одном, но с проигрышным комбо: для боевика о захвате судна решительно не хватило драйва, а для хоррора о монстре — банального чувства меры.
Покерфейс по окончании просмотра, не иначе.
Есть вероятность, что на заре двухтысячных лента Эйвери чувствовала бы себя куда уютнее. Когда жанр был неуклюж, зритель менее восприимчив, а Сталлоне обладал потенциалом на что-то большее, чем раскидывать шпану, бить морды злодеям и копаться в мусоре. «Последнего киногероя», увы, не случилось.
«Я есть Грут» — приятный и необязательный пустяк, на который не стыдно потратить крошечные 20 минут времени. Мини-сериал, который будто бы создан с учетом беспроигрышной тактики: всего хорошего должно быть понемногу.
Вместо фильма — контент, автоматически форматирующийся после вечернего просмотра (если не в процессе оного). Лента, которая рассчитывает на ваше веселое времяпрепровождение, начисто лишена веселья — даже когда Джейми Фокс вступает в бой с бабушкой-вампиршей.
Это старая добрая резня, авторам которой известно главное — как найти путь к сердцу зрителя через желудок.
Налицо кризис боевика как жанра, в котором в дефиците не только изобретательность и умелая эквилибристика с пушками и кулаками, но и бюджеты — кажется, что ленты, подобные «Флешбэку», сегодня штампуются с разбега и без особой подготовки.
Если имеете дело с «Крио», не помешала бы настоящая криокапсула.
Это американские горки, по которым соскучились наши рецепторы. Почерк главного голливудского технаря не устаревает, а, напротив, вытаскивает нас из чувственного анабиоза, предлагая лихо проехаться по эстакадам и в очередной раз напомнить, что кинематограф — результат весёлого калейдоскопа кадров.
Новые «Чудаки», пожалуй, нужнее всего именно сейчас, когда юмор переживает не лучшие свои времена. Пока гиперчувствительная культура решает, на что обижаться и что забрасывать в топку под лозунгом «отмены», команда Ноксвилла возвращает старый патриархальный формат, демонстрируя свой боезапас и стальные яйца.
«Игра теней» — безжизненный и откровенно неудачный заход, в котором есть попытки поиграть на злободневных проблемах страны.
Конечно, «Пылающее море» — картина размаха почти эммериховского, но только со стоическим характером.
Ненужный ремейк рождественской комедии, потерпевший неудачу во всем: от выбора главного героя до юмористических сцен.
Торварт до краёв заливает экран кровью, полностью отдавая себе отчёт: графическое насилие — лучшая часть в его смертоносном жанровом выходе, который берёт на себя задачу стать новым «Поездом в Пусан».
Лобовые метафоры не мешают этой зловещей притче быть незабываемым опытом: не просто приятным бонусом к фильмографии мастера, а полноценной реликвией.
Для экшена ему страшно не хватает драйва, для дорожного триллера — скользких виражей, для острого политического высказывания — фигуры Трампа у власти с его идеей о пограничных барьерах с Мексикой.
«Лига справедливости» — само бессознательное кинематографа, где движущиеся картинки прорвались сквозь цензуру и предстали в своем нагом и первозданном виде.
«Родные» обходятся исполнением затертой попсы и душного шансона, убивая потенциал самобытного роуд-муви. Моменты, задуманные как трогательные: кульминационное признание в любви к отцу, а также его неудача на выступлении, — в результате имеют совершенно обратный эффект, вызывая чувство легкого замешательства.
Чтобы быть честным экскурсом в советскую историю, «Зулейха» чересчур скована своим форматом — в нём довлеет субъективизм и художественный символизм.
«Офицер и шпион» — вполне прямолинейный рассказ. Академичный, очень чопорный, и в своей официальности он даже выглядит несколько пугающе. С другой стороны, «Офицер и шпион» предопределен контекстом.
