Уже на начальных титрах Джорджи постулирует, что может вырастить себя сама — охотно верится, самостоятельности в ней уж точно больше, чем в Риган.
Ралли без риска — не ралли. Ралли принадлежит всем. Ралли нужно чувствовать, а не объяснять словами. Однако только словами у Мордини со Скамарчо эту страсть выразить и получается.
По Дуркину — обречена та семья, что едва отличима от секты.
Эта приторность сойдет для рождественских каникул, когда любое шумное, мелодичное действо множится на торжественность момента, но праздники закончатся, а фильм останется недоеденным подарочным набором, где остались только нелюбимые конфеты.
Второй «Аквамен» в своей проблемности не просто фильм, а памятник болезненности карающего креативом продюсерского контроля, который столько лет отравлял всю серию.
Прославиться «Солтберну» удается по методе локальных таблоидов: чем грязнее в пересказе звучит сцена, тем больше заголовок на передовице.
«План» — PG-версия «Каникул» (адской и смешной комедии с Эдом Хелмсом, которую здесь пару раз почему-то повторяют один к одному), с традиционным финальным выходом Дэна на татами против оравы головорезов.
«Оставь» — слегка бесячая экранизация имиджборда по теориям заговора.
Понятно и праведно, как публицистика об эксплуатации бедных и свободе, ограниченной маской, которую можно выбрать во время ведения прямого эфира, но будто бы не по шапке монструозному хронометражу в 2,40 и прустовскому размаху, неоткрытый томик которого лежит на тумбочке героини.
«Химера», как и предыдущий фильм Рорвахер «Счастливый Лазарь», — живой организм, в сердцевине которого герой-аттракцион.
«Магия» обаятельна и остроумна, складывается в череду феерических скетчей, связанных незадавшимся производством грузной оды идеалам Маркса и Энгельса.
«День» — метакомментарий о консьюмеризме в целом и с перспективы хоррора в частности.
В лучшие моменты «Беспредел» достигает градуса уморительного безумия «Убойных каникул», такого же задиристого анекдота про непреодолимую разницу города и деревни.
Примерно в том же положении автор «Ночи», кажется, представляет и зрителя, полагая, что вместо глумливой ерунды с претензией на культ тот и правда смотрит «Крик».
Замахнувшись на классическое «Черное Рождество», Уэкслер ударила на его ремейк пятилетней давности. Спасибо, рецептом хорошей корочки пирога поделились, записывайте — масло, разрыхлитель и водка.
На два неподъемных часа «Кэнди лэйн» уходит столько подсветки, что от этого светопредставления легко устать, так и не дождавшись идейного ревендж-сиквела «Доктора Дулиттла», в котором Эдди Мерфи наконец мутузит животный мир.
Это преимущественно добротный семейный Disney из нулевых, по которому сейчас только и приходится тосковать.
В мелочах «Рождеством» Амелла и Мистер и правда тяжело не проникнуться, ведь там, где просыпается ненависть к челке бывшей, теплится и любовь.
Настолько обескураживающе бесконфликтный рождественский хит Netflix, что смотреть его, в общем, просто незачем.
В 80-х с должным масштабом это был бы канонический рождественский фильм, но он вышел в наших 20-х на Disney+, потому никто даже не старается — за такое с табло непослушных авторов «Девятки» точно выпишут не скоро.
Наполеон — строки в хронике, имя и натянутая на ничто двууголка. На протяжении двух с половиной часов с Бонапарта, как с чаплиновского бродяжки, так и норовит слететь шляпа — тот ее неустанно ловит и придерживает, а когда она все-таки оказывается на земле, вместе с ней падает и ее хозяин.
Единственное, что и правда удается Disney, — отбить желание когда-либо смотреть их новые мультфильмы.
Миядзаки вновь снимает про инициацию ребенка (было бы это единственным самоповтором), заявляя при этом старческую амбицию объяснить устройство мира на примере пирамидки из камешков.
Закомплексованной неуверенности в Лео и вправду больше, чем здорового зрелого пофигизма: ящерицу ребята регулярно называют классной, но, чтобы быть таковым взаправду, не нужно об этом постоянно напоминать — к пятому классу можно было бы и запомнить.
«Под настилом» — несвежая безделица, предназначенная для стриминга, но это не отменяет джерсийского мелодично-беззаботного обаяния этого мультфильма, который будто бы доводили до ума исключительно ради того, чтобы фраза «выберись из своего панциря» хоть раз прозвучала уместно.
