Полуавтобиографический нарратив потерялся за драматургической повинностью, состоящей из троп тихого травматичного инди-кино десятых.
«Шпионские романы проще любовных», — подмечает Конвей. Вону не по силам даже такой палп-фикшен.
Вся эта восхитительная чушь неосознанно для режиссера «Паутины» Кларксон почти переходит в категорию ядерного кэмпа, и если бы эта грань действительно была пройдена, можно было говорить о категории «так плохо, что хорошо».
После ревизии (всех спорных и сексистских моментов) многотомника Дюма режиссеру Бурбулону только и остается уповать на хваленый подростковый авантюризм, что сводится к бесконечному мушкетерскому братанию.
Готовка — есть музыка, готовка — есть философия, готовка в пространстве этого фильма — есть все.
Покой призрачного архиотца — то, как его дети интерпретируют наследное ремесло под себя.
Это неглупый политический арт-мейнстрим, каким он бывает только у французов — колкий, остроумный, с человеческим лицом.
Можно часами смотреть, как Фассбендер, закусывая рыбой, пьет пиво и напевает Chandelier, но фильм этот — такой же курьез, как и тот гол, который прославляет.
Глупо полагать, что за 100 минут можно было бы рассказать обо всей восьмерке (+ рулевой и наставник), но к появлению лавровых венков Клуни ленится объяснить, даже почему «гребля — это поэзия».
Этот тревожный, святочный нуар не просто выглядит как сонный психотриллер второго эшелона, вышедший в году так 69-м, а таковым и является (за вычетом года производства), по крайней мере по духу.
Заунывный подкаст об актерских и материнских неврозах, что передаются детям по наследству, зачем-то осмысленный в формате фильма.
Непритязательная (казалось бы) экзистенциальная комедия Вайсберга становится едва ли не реакционной, предлагая, однако, в виртуозно срежиссированной клаустрофобной ссылке Славы единственно верный воспитательный урок — быть хорошим не для большинства.
Вендерс, кочуя по городам и весям, существует в лимбе персонального манямирка.
Режиссер-дебютант в своем оммаже всему жестокосердному корейскому кино разом старается выпендриться, выдумывая сюжетные твисты на ходу.
«Вурдалак» трогателен своей рукодельностью вплоть до деталей, также, как и его герой, вместе с платьем, на ночь, заботливо снимающий и свою фальшивую мушку.
Night Swim — подводный «Астрал», где вместо хтонического запределья по закоулкам которого шатался герой Патрика Уилсона, Уоллеру предписано барахтаться в пучинах с обратной стороны дна (откуда весь фильм и стучатся).
У Баркера (как режиссера) — есть вкус, у ДиБлази — только прыть копииста, готового переснять свой же фильм («Последняя смена», 2014) ради пары пластических эффектов подороже.
Такая южнокорейская дикость на экспорт, от нормативности которой сложно не закемарить.
О чем «МиМ», авторы новой версии, кажется, готовы ответить также расплывчато — равно как и почему персонажам Булгакова нужны были прощение и покой.
В «Панических атаках» жанровые маршруты все время на перепутье, начиная с первой остановки в ведьмовской квартире. Это и романтическое роуд-муви, и мелодрама о внутренних границах, и жесткий триллер, и, конечно, печальная сказка о том, как хорошо, где нас нет.
Это внесистемное эксплуатейшн-высказывание а-ля «Грязный Гарри» или «Жажда смерти» под предлогом китчеватого ревендж-муви с лаконичным профориентационным названием.
Пусть и не ново, но красиво, еще бы потом обошлось без вайбов «Побега из курятника» в «Мадагаскаре».
Этапный для детей конца девяностых мультфильм студии Aardman получил заурядный сиквел, на сочинение которого уж точно не требовалось почти четверти века.
По традиции франшизы взрослого здесь примерно поровну с детским.
Здешний «Кризис», каким бы глобальным он ни был, уж точно не страшнее экзистенциального.
