Зомбированный юноша обзаводится топором и дежурно разделывается с беззаботными ребятишками. Ни страсти, ни фантазии — жанр окончательно режиссеру опостылел.
«Классическая история ужасов» — метакомментарий на тему состояния современного хоррора не только в Италии, но и во всем мире. Ни нового Бавы, ни Ардженто, ни Фульчи не появилось, но и Де Фео вместе со Стрипполи если и пугают, то как-то нестрашно.
Все по отработанным лекалам душеспасительного кино: за камерой люди старой закалки, которые помнят, как снимали классические feel good movies 90-х.
Автор неглупой драмы «Копенгаген» Марк Расо уходит в чистый жанр и проигрывает, никакой рефлексии и выдумки, только набор аттракционов.
Режиссер выстраивает правдоподобную диораму подсознания одинокого человека, единственное желание в которой — запереться и не выходить из комнаты никогда.
Психологический триллер со звездой «Гоморры», везде, кроме Италии, вышедший на Netflix, — по форме абсолютно традиционалистский, но по своей природе перверсивно-эксцентричный. У Челсома для такого нет ни темперамента, ни чувства.
На сегодняшний день всего лишь второй фильм Бойла выглядит как упоительный концерт-перформанс: музыканты фальшивят, забывают слова, их тошнит прямо на сцене. Но как грациозно и завораживающе они существуют! Так бывает только в молодости.
Фильм Коннолли — академический детектив о том, что иногда правду о прошлом лучше не произносить вслух. Никакой деконструкции, просто уставшие люди в сложной ситуации и блеклой действительности.
Если бы Папушадо шел до конца, он бы отказался от любых драматических излишеств, выпадающих из эстетики графического романа, и свел бы весь сентиментализм к функции. Но не хватило смелости.
Неоправданная халтура при амбициях семейного блокбастера. Впрочем, если новый «Джем» и должен был появиться, то как лишнее подтверждение тому, что Looney Tunes победят всех. Что им эпоха постмодерна?
Проблема «Любви» в отсутствии чувства меры. При хронометраже в два часа мир Ханни сужен до одного преследователя, и стоит ей обозначить наличие сталкера в своей жизни, интуитивно становится понятно, как Гринбергер собирается решить это сюжетное уравнение.
При всех бедах «Война» временами увлекательная подростковая фантазия с одной любопытной идеей: если сейчас кто-то и способен спасти человечество, то только поколение в муках кризиса среднего возраста.
При потенциале (рейтинг R, все дозволено, каждые десять минут одного из героев пускают в расход) и студийном карт-бланше (Netflix запустил сразу хоррор-трилогию) получаются догонялки в традиции «Скуби Ду» и оммаж детскому детективу.
Глупо было бы в чем-то винить Содерберга, его метод закостенел после возвращения в большое кино пять лет назад. Однако в прошлогоднем «Пусть говорят» было нервно и нежно, оттого особенно обидно, что автор взял курс на возвращение к формальным экспериментам.
При иносказательной амбициозности вариантов развития в «Ложноположительном» слишком мало, и сценаристка Глейзер выбирает самые очевидные.
«Джетлаг» — проморолик будущего сериала. Когда один из героев подметит, что по сюжету прошло полтора года (а внешне едва ли что-то меняется), отчаянно недостает титра: «Упущенное смотрите в расширенной версии».
Если в предыдущих частях ДеМонако воспевал дух рабочего класса, то в «Навсегда» он вернулся к исходной модели первой части — буржуазия в беде. Угроза равняет всех, закаляя толерантность к ближнему, что может тебя прикрыть от шальной пули.
Зачем стремиться в неизведанное и неизвестное, покидая отчий дом? Герой «Легенды» принимает непопулярное решение, он движется против драматургических законов, демонстративно отказываясь пройти большой путь. Да и зачем? Что ждет впереди?
Артист Бейтман, которому в жанре давно тесно и неуютно, мотает из стороны в сторону крабовыми клешнями вместо рук и играет с Мелиссой любовь. Помимо этой, видимых мутаций в мире Фэлкоуна нет. Таков принцип хохмы ради хохмы.
Из «Мадам Клод» не получается очерка времени. Масштаб личности бесстрастного человека-дела внушает больше в текстовой подводке, а не двухчасовой истории ранимой женщины с горящим взором. Декоративная зарисовка из серии «их нравы», да и только.
Красиво, но чрезмерно, как приставленный к виску пистолет или финал — оммаж «Достучаться до небес». Кино напоказ, от названия до последнего кадра.
Лучшее в «Ковбое» — это работа режиссера Стауба с реальностью: за исключением Эльбы, взрослые персонажи — не актеры. В фильме не возникает разрыва между документальной фактурой и мелодрамой.
Абсурдизм микросюжетов внутри «Чернобыля» — отблеск правды, которая давно стала мифом, таким большим, что за контекстом велик риск не заметить самого фильма.
«Мир» — хроника восхождения на Олимп, где-то портрет талантливого музыканта, где-то проморолик.
Бабло, понятно, побеждает, остановить узаконенное зло может только порыв беззаконной справедливости. Но, чтобы проговорить весь этот свод нехитрых умозаключений, нужно знать, что не дрогнешь в сомнении. Блейксон дрогнул и, кажется, в самом деле слишком Cares a Lot, чем следовало.
