Подкупивший студию Уорнер хай-концепт — компиляция. А собственная образная система Лизы Джой в своем разнообразии не уходит дальше сцены соития Ника и Мэй, рифмующейся с незакрытым краном и стаканом, до краев наполненным водой.
В худшие моменты «Молокосос» — халтура наподобие «Гениальных младенцев», с конфликтом, свойственным скорее direct to dvd сиквелу. В лучшие — не самый удачный мультфильм Pixar, в котором зрителя всеми силами стараются влюбить в жизнь.
Кэмпбеллу нет дела до детективных чаяний, его интересует красота хореографического насилия и сочетаемость «высокого» с «низким».
На протяжении двух часов Торварт с интонацией проповедника пересказывает все, что знает по теме, от «Крепкого орешка» и «Воздушного маршала» до «Носферату» и прочей нишевой классики, но ничего увлекательнее бесконечных блужданий по грузовым отсекам самолета предложить не может.
Подвох в том, что «Наемник» — это все-таки фильм с Ван Даммом, потому каждые десять минут Шарону приходится выводить на авансцену титульную экшен-звезду.
Августин Фриззелл, режиссер очаровательной комедии про двух нечаянно обдолбавшихся официанток («Никогда не сдавайся»), зачем-то заявляется на территорию «Дневника памяти» и проигрывает.
«Здесь и сегодня» — фильм смешной, трогательный и более живой, чем тематически схожий «Отец». Там, где у Зеллера было обобщение, у Кристала благие намерения и храброе сердце.
Цирк уехал, аттракцион сломался, развлекательные механизмы отсырели, проведешь ногтем — слезет краска, и окажется, что под увеселительный «Круиз» постарались замаскировать невостребованные черновики к «Пиратам Карибского моря».
«Свинья» — побратим «Первой коровы» Келли Райхардт, нежная городская легенда, построенная на спонтанном бромансе двух очень разных мужчин, в которой кулинарное ремесло является универсальным эмоциональным проводником.
На финише трилогии Джаньяк банально выдохлась, франшиза, построенная на повторении одного нехитрого сюжетного приема, лишена пространства для любого смелого маневра.
Зомбированный юноша обзаводится топором и дежурно разделывается с беззаботными ребятишками. Ни страсти, ни фантазии — жанр окончательно режиссеру опостылел.
«Классическая история ужасов» — метакомментарий на тему состояния современного хоррора не только в Италии, но и во всем мире. Ни нового Бавы, ни Ардженто, ни Фульчи не появилось, но и Де Фео вместе со Стрипполи если и пугают, то как-то нестрашно.
Все по отработанным лекалам душеспасительного кино: за камерой люди старой закалки, которые помнят, как снимали классические feel good movies 90-х.
Автор неглупой драмы «Копенгаген» Марк Расо уходит в чистый жанр и проигрывает, никакой рефлексии и выдумки, только набор аттракционов.
Режиссер выстраивает правдоподобную диораму подсознания одинокого человека, единственное желание в которой — запереться и не выходить из комнаты никогда.
Психологический триллер со звездой «Гоморры», везде, кроме Италии, вышедший на Netflix, — по форме абсолютно традиционалистский, но по своей природе перверсивно-эксцентричный. У Челсома для такого нет ни темперамента, ни чувства.
На сегодняшний день всего лишь второй фильм Бойла выглядит как упоительный концерт-перформанс: музыканты фальшивят, забывают слова, их тошнит прямо на сцене. Но как грациозно и завораживающе они существуют! Так бывает только в молодости.
Фильм Коннолли — академический детектив о том, что иногда правду о прошлом лучше не произносить вслух. Никакой деконструкции, просто уставшие люди в сложной ситуации и блеклой действительности.
Если бы Папушадо шел до конца, он бы отказался от любых драматических излишеств, выпадающих из эстетики графического романа, и свел бы весь сентиментализм к функции. Но не хватило смелости.
Неоправданная халтура при амбициях семейного блокбастера. Впрочем, если новый «Джем» и должен был появиться, то как лишнее подтверждение тому, что Looney Tunes победят всех. Что им эпоха постмодерна?
Проблема «Любви» в отсутствии чувства меры. При хронометраже в два часа мир Ханни сужен до одного преследователя, и стоит ей обозначить наличие сталкера в своей жизни, интуитивно становится понятно, как Гринбергер собирается решить это сюжетное уравнение.
При всех бедах «Война» временами увлекательная подростковая фантазия с одной любопытной идеей: если сейчас кто-то и способен спасти человечество, то только поколение в муках кризиса среднего возраста.
При потенциале (рейтинг R, все дозволено, каждые десять минут одного из героев пускают в расход) и студийном карт-бланше (Netflix запустил сразу хоррор-трилогию) получаются догонялки в традиции «Скуби Ду» и оммаж детскому детективу.
Глупо было бы в чем-то винить Содерберга, его метод закостенел после возвращения в большое кино пять лет назад. Однако в прошлогоднем «Пусть говорят» было нервно и нежно, оттого особенно обидно, что автор взял курс на возвращение к формальным экспериментам.
При иносказательной амбициозности вариантов развития в «Ложноположительном» слишком мало, и сценаристка Глейзер выбирает самые очевидные.
