Добрая часть важных для сюжета деталей в умолчаниях, раскрыть которые — задача внимательного зрителя-читателя, умеющего достраивать смыслы, затейливо спрятанные между строк. Главное — не забыть очки для чтения.
Прелесть «Дуная» в том, что он не навязывается зрителю — у каждого получится свой фильм. Мульменко собирает вечеринку, на которой каждый волен найти себе место сам.
Ждать серьезных откровений, пожалуй, не стоит, но если настроиться на волну и найти экран побольше, свой кайф поймать можно. Этот фильм под стать героям, болтливым пижонам, которым при этом сказать особо нечего. С ними не то чтобы интересно, но проведут куда надо.
Этому прекрасно исполненному с формальной точки зрения кино, не хватает воздуха, не хватает героев, жизнь которых можно было бы представить вне фильма.
«Злое» — идеальный фильм для коллективных домашних просмотров, плавно перетекающих в попойку.
В некоторых современных фильмах ужасов акцент смещается с внешнего на внутреннее. На нюансированную психологию, на неврозы и травмы, которые становятся главными источниками страха. Здесь же ровно наоборот — Саягес предлагает физиологию взамен психологии.
Этот фильм настойчиво хочет стать культовым. И нет сомнений, что в сентябре «Отряд самоубийц» будет самым обсуждаемым фильмом в школьных коридорах, распадется на тиктоки, гифки и скриншоты.
Кроме просчитанных формальных решений и прекрасной игры исполнительницы главной роли в «Цензоре» чувствуется какая-то принципиальная недоговоренность, что-то живое и оттого очень пугающее. Фильм и не думает заканчиваться.
Сколь бы Содерберг не выдавал себя за режиссера-универсала, способного выжить в Голливуде золотого века и его студийной системе, автор он предельно радикальный, а безбедное существование такого режиссера возможно только при позднем капитализме.
Pixar в очередной раз делает не столько анимацию, сколько концентрированное в каждом пикселе кино.
Красински отлично чувствует механику жанрового кино, ловко соединяет элементы боевика, хоррора и мелодрамы, и, как все хорошие режиссеры, предпочитает не рассказывать, а показывать.
Это удивительно пластичное и — что, пожалуй, сложнее — кажущееся очень легким в исполнении кино: двенадцать музыкантов босиком топчутся на маленькой сцене.
Это грохочущее, оглушающее, мастерски сделанное… и почти не затрагивающее эмоций кино.
История легендарного побега превратилась в отличный аттракцион. Экшн выполнен лаконично, но с огоньком, полеты захватывают дух, динамика создается зумированием и имитацией съемки на длинном фокусе, свет графичен.
Да, это хрупкое, сложноустроенное кино в любой момент готово удариться в проповедь, но ему очень хочется верить.
На постере неспроста красуются розовые очки, он словно через них и снят. Линзы с перманентным легким расфокусом, в теплых оттенках, с дымкой. Эта мягкость не вредит фильму.
Этот фильм не боится вульгарных формулировок и простодушных ответов на сложные вопросы. Здесь все надо воспринимать если не буквально, то с чистым сердцем.
Если вынести за скобки сиюминутное, это на редкость выверенное, сдержанное, и даже — страшно сказать — изящное кино. Фильм достоин самых больших экранов и самого внимательного зрителя.
Посмотреть есть на что: покрывшийся пылью и песком парусник в забытом богом месте, словно изваянные из камня динозавры, огнедышащие драконы, Мила Йовович, да те же песчаные дюны, в конце-то концов.
Возможно, устройство «Души» немного простовато. Да, тонкую душевную организацию едва ли можно изобразить в виде простой схемы, но отдельные образы, как например, покрывшуюся камнем заблудшую душу отгородившегося от мира человека, трудно выкинуть из головы.
Апокалипсис уже давно случился, а мы и не заметили. И это, пожалуй, хорошо. Суслин не собирается никого хоронить преждевременно: при всей точности диагнозов, это на редкость ободряющее и жизнеутверждающее кино о том, что все, конечно, очень плохо, но и это мы как-нибудь переживем.
Сегал — выдумщик, балагур, умеющий смешно подать не самую остроумную шутку и удивлять.
Экшн-сценами, снятыми от первого лица, уже никого особо не удивишь, но вкупе с выверенной постановкой, болезненной тактильностью и постоянным ощущением присутствия, это действительно впечатляет.
Во-первых, это красиво. В дневных сценах благостной жизни сквозь высокие деревья пробивается свет откуда-то из фильмов Джона Бурмена.
Решение строить триллер на априори неразрешимых моральных вопросах — может, и не самое дальновидное, но достойное уважения, хотя меньше всего тут верится как раз в гуманистический посыл.
