Смотреть на эту белиберду с неадекватными, не имеющими ничего общего с живыми людьми персонажами было невозможно не только из‑за бессмысленности происходящего, но и из‑за ощущения, что на экране бездумно обесцениваются вообще все серьезные проблемы современности: и эпидемия разводов, и депрессия, и секс-зависимость, и сексуальные преступления, и кризис духовности, и экономические кризисы.
Приз за операторскую работу объяснить сложно: да, тут есть симпатичная драка, снятая на распадающийся на пиксели тепловизор, но в целом все смотрится как обычный музыкальный клип или фэшн-съемка с Vimeo. Тепло, пленочно, атмосферно, но абсолютно поверхностно и пусто.
Очень быстро картина вырождается в типичную французскую мелодраму с изменами, истериками и похоронами, а сам Гаррель вместо размышлений об искусстве принимает позу Тома Сойера и вслух мечтает о том, как он умрет и все будут плакать.
Когда в «Прошлых жизнях» заходит речь о высокопарных духовных метафорах, фильм совсем умирает, зато оживает, когда герой Джона Магаро смешно ревнует. Когда больше всего сочувствия и симпатии вызывают не пресные влюбленные, а недовольный муж — это ли не приговор мелодраме?
Как бы Хон ни старался схалтурить, как бы ни тяготел к творческому саморазрушению, но залитое солнцем море даже расфокусом не испортить.
В целом легче никакое кино на Берлинале-2023 не смотрелось — по крайней мере, для избалованного интернет-контентом глаза миллениала. По сути, «Hello Dankness» — самое близкое, когда пункт фестивальной программы подходил к чистому троллингу.
Само лицо артиста Дефо нынче уже предмет высокого искусства, этот практически немой фильм он во многом тащит на собственных плечах.
Героям аниме «Судзумэ закрывает двери» (на самом деле, в этой консервативной реальности все в основном зависит от мальчика, а не от девочки) предстоит и правда закрывать двери-порталы, через которые Японию атакуют спиралевидные гигантские черви, напоминающие «Удзумаки» Дзюндзи Ито и лавовую «Годзиллу» Хидэаки Анно. Это уже не милая сказка, а масштабное кинокатастрофа.
Это и минималистичная, скованная анимация, превращающая героев в смешных кукол-марионеток, и крайне сухое чувство юмора в диалогах, напоминающих расслабленные стендап-разгоны. Наконец, чуть ли не самые памятные моменты фильма — внезапные музыкальные интерлюдии то с набором анимированных черно-белых фотокарточек, то просто с немыми пейзажами. Все это в совокупности не похоже вообще ни на что из истории кино.
Увы, в данном случае опытный фестивальный зритель может не глядя вообразить весь фильм наперед: трясущаяся дарденновская камера, кастинг непрофессиональных актеров, который подошел бы и для фэшн-съемки, мечты об эмансипации и их неминуемый крах.
Фильма, демонстрирующего большую концентрацию человеческого тепла, родственной нежности и бесконечно обаятельных живых людей, на кинофестивале пока не нашлось. Весь секрет в том, что эта нежность и тепло возникают здесь не благодаря, а абсолютно вопреки индивидуальным качествам персонажей и их непримечательным обстоятельствам — совсем как в наших с вами неголливудских жизнях.
Кто‑то скажет, что это своевременное развенчание токсичной маскулинности, но, кажется, для такой характеристики не мешало бы иметь прямое отношение к реальности. Иначе набор штампов и больная режиссерская фантазия сводятся к банальной эксплуатации шумной тематики.
Слушать реальный шумный файл. wav — сомнительное удовольствие даже для интересующихся, зато благодаря участию голливудских актеров действие поразительным образом превращается в остросюжетную пьесу.
Уморительные гэги режиссер традиционно извлекает из столкновения документальной реальности и абсурдистского вымысла: многомесячный ресерч с привлечением не только нон-фикшн-книги, но и дневников бывших работников BlackBerry тут соседствует с неловкой импровизацией диалогов в духе шоу со стендап-разгонами; те самые злосчастные парики — с античной трагедией, к которой в итоге свелась история величайшего канадского стартапа.
Впрочем, секса в «Непослушной» так немного, что, увидев ее, режиссер культовых эротических мелодрам Залман Кинг почти наверняка был бы разочарован. Зато, как сказал бы герой Петрова, в фильме очень много кринжа. Да что там, каждая секунда этого фильма — лютый кринж.
«Супер Майк: Последний танец» — не только воплощение на экране эротических желаний среднестатистической зрительницы, но и влажная фантазия любого режиссера-постановщика.
«Снег, сестра и росомаха» — не просто самое романтичное кино в прокате этого месяца, но и вообще картина, точнее всего описывающая потаенные желания всех нас в феврале 2023 года.
Это антидетектив, или, как говорят в англоязычной критике, howcatchem: детективный поджанр, в котором заранее известно, кто убийца. Сыщику просто надо вывести преступника на чистую воду. По такому принципу строился, например, «Коломбо», женской версией которого «Покерфейс» является.
«Фандорин. Азазель» — свежая экранизация Нурбека Эгена, которая не только выглядит технически совершеннее оригинала, но и переосмысляет сюжет акунинского романа — первого в цикле про сыщика Эраста Петровича Фандорина.
Назвать «Счастливую долину» детективом — все равно что приписать «Преступление и наказание» к нуарам. И все же стоит отметить, что уникальный талант Уэйнрайт состоит в том, что два в теории несовместимых измерения этой истории не мешают, а усиливают друг друга.
Маленькие люди, попавшие в жернова большой истории, — слишком безотказный прием, особенно когда им довелось жить в страшно опасное, но удивительное время, когда страна двигалась от тьмы к свету.
Объективно говоря, это, конечно, вздорная байка из склепа, но нутром в определенный момент все равно начинаешь чувствовать какой‑то глубинный трепет перед этой историей.
Зрелище, которое так отчаянно стремиться согреть сердце зрителю, так настойчиво обаятельно рисует незнакомцев, говорит на таком приторно милом языке, при малейшем неудачном смещении акцентов превращается из доброй комедии в тошнотворный хоррор.
На самом деле хайп с самого начала был иллюзорным. Ну правда, почему вдруг режиссер, знаменитый своими натуралистичными диалогами, почетный мамблкорщик, вдруг сможет заставить работать сверхстилизованную многословную постмодернистскую прозу?
В комплекте идут и по-настоящему лютые хоррор-сцены с литрами крови, и чудовищная концовка, и общий мизантропический посыл — как жаль, что обычные кинозрители этот ремейк стыдной классики на максималках совершенно не оценили: даже несмотря на участие Шаламе, кино провалилось в прокате.
