Создатели фильма вовсе не пытаются выгораживать одних — объектов манипуляции, и демонизировать других — её субъектов. Ведь в сущности даже и они, управляющие судьбами слабых и зависимых, легко находящие ключик к каждому, тоже несвободны.
Взять бы, да и забить пролетарским молотом осиновый кол в сердце сочинителям подобного трэша. Да жаль, руки коротки.
Фильм наносит удары не столько по Хрущёву и партийным чиновникам и даже не столько по гэбистам пресловутым, сколько по всему советскому.
Несправедливо было бы считать фильм «Текст» сплошной чернухой. Создатели фильма вовсе не стремились ударить по психике зрителя как можно сильнее, поэтому не используют запрещённых приёмов и не сгущают краски выше предельно допустимого уровня.
Истеричный смех, ставший своеобразным лейтмотивом картины, — это способ укрыться от агрессии мира, смягчить или хотя бы закамуфлировать испытываемую героем боль. Но этот смех лишь раздражает окружающих и становится причиной новой агрессии в отношении его источника.
Проблема выхода из духовного тупика, в который вогнало себя человечество, создав культ индивидуализма, обрекающего людей на муки одиночества, может быть разрешён самым неожиданным образом — откатом в архаику под разговоры о возвращении к истокам.
Расслабленное и умиротворённое богатство, отгородившееся от иного мира, — это не монстр с карикатуры из левой газеты. Оно может позволить себе быть добрым и чутким, наивным и доверчивым. И при этом брезгливо воротить нос от запаха другого мира, едва проникающего в их зону комфорта.
Если «Донбасс» Лозницы вызывает целую бурю чувств — шок, раздражение, недоумение, недоверие, — то «Окраина» Давлетьярова к финальным титрам заставляет лишь вспомнить о недоеденном попкорне.
Это не просто блистательный фильм-катастрофа со всеми присущими жанру эффектами, высокопрофессиональной операторской работой и потрясающей музыкой, но и серьёзное художественное осмысление крупнейшей техногенной катастрофы XX века.
Лунгин как будто бы перенёс черты дня сегодняшнего, всей этой милитаристской истерии, льющейся с экранов телевидения, в годы крушения «великого и могучего», предостерегая таким образом сегодняшнее общество от повторения роковых ошибок прошлого.
Благополучие и свобода одних имеет и оборотную сторону — страдания, боль и несвобода других. Тени — это тоже «мы», только другие — голодные и обездоленные, не способные изменить что-то в своей судьбе. И человечество должно воспринимать их как других, а не как чужих. В этом, видимо, и есть главный посыл фильма Джордана Пила.
Фильм-пуля, буквально проносящийся перед взглядом зрителя за какие-то 109 минут, которых и не замечаешь, — настолько динамично действие, обозначивший серьёзные социальные и нравственные проблемы, задавший непростые вопросы, оставляет зрителя в некотором недоумении.
«Молодой Карл Маркс», рассказывающий о знакомстве и первых совместных действиях Маркса и Энгельса, вроде бы не делает никаких открытий. Тем не менее, сам он в наше время является если не открытием, то событием, свидетельствующем… нет, не о пресловутом закате Европы, а, скорее, о поисках альтернативного пути развития общества.
Нужен был экшен. Никто не против. Только какой? Если всё-таки исторический, то уж будьте любезны придерживаться хоть немного исторической действительности, привнося в неё необходимый для любого художественного произведения вымысел, а не наоборот, — в массу вымысла вбрасывать отдельные исторические факты. Если же это просто красивая «легенда» о русских «спартанцах», то здесь фантазия могла бы быть и побогаче.
Удивительно светлая, добрая и жизнеутверждающая картина, после просмотра которой так хочется жить и жить.
Перед создателями фильма стояли не исторические, а идеологические задачи. Вот с ними-то Хотиненко и не справился. И это парадоксальным образом пошло на пользу фильму.
Создатели фильма настолько высоко поднимают знамя Троцкого, что непросвещённому зрителю впору согласиться с утверждением главного героя о том, что он и есть русская революция. Кажется, что эту мысль и должен был донести до сознания зрителя новый фильм.
Не заслужило эпохальное событие такого художества о себе, ой, не заслужило…
Создатель картины, которая по сути своей, конечно же, блокбастер, ставит вопросы библейского характера, последовательно показывая, как и почему люди уступили Землю другому виду.
Режиссёр зачем-то вытащил из вонючего болота истории идею, фактически уравнивающую преступления нацистов в годы войны и политику СССР в послевоенной Литве. И вслед за своим героем впал в состояние какого-то неуёмного абстрактного гуманизма, толстовского «непротивления», к той войне никак не применимого.
