Забавные детали не дадут заскучать тем зрителям, чей возраст ближе к шести, пока взрослые, в очередной раз угодившие в ловушку «детского мультика», мучительно осознают смысл собственного существования.
Просмотр фильма состоит в томительном ожидании, когда два подсюжета наконец встретятся — чтобы в очередной раз услышать предупреждение о том, что надо беречь Землю, ведь другой (в реальности, а не в кино) у нас не будет. Оно, конечно, всегда полезно, но к финальным титрам смерть от скуки кажется куда более реальной перспективой, чем экологическая катастрофа.
Создается впечатление, что все эти люди — и артисты, и персонажи — настолько устали от самих себя, что и шутят, и ссорятся как-то натужно, по сотому кругу перебирая одни и те же темы.
Осторожные попытки сатиры тут не главное: в конце концов, это праздничное кино, и главная его задача — хорошо сочетаться с елкой и мандаринами.
Поскольку про настоящие конфликты, которые сопровождают благотворительную работу в России, авторам снимать не с руки, они выдумывают мыльнооперные.
Несмотря на то что действие происходит в наши дни, фильм кажется таким старомодным: транслируемые здесь представления о психологии и психологах устарели лет на сорок, а то и больше.
В основу «Думаю, как все закончить» лег одноименный роман канадского писателя Иэна Рейда, но об этом легко забыть — настолько концентрированно кауфмановским вышел фильм.
Разве вообще что-нибудь важно, если можно развернуть на экране монструозно дорогой 150-минутный парк аттракционов, а причинно-следственные связи, логику и характеры персонажам благодарные зрители придумают сами.
Каждый вставший на место кусочек головоломки одновременно порождает новые загадки, пока картина не делает круг и не возвращается туда, откуда началась.
Новый фильм — размашистый боевик, напоминающий одновременно о блаженных временах видеосалонов и таких сравнительно свежих голливудских достижениях, как «Война миров Z» (2015), откуда прибежали толпы зомби, имеющих обыкновение сбиваться в кучу и сыпаться с высоких поверхностей, и «Безумный Макс: Дорога ярости» (2015), из которого позаимствованы адреналиновые погони, составляющие добрую половину экранного времени.
Марк Райлэнс — актер, который может даже чтение телефонной книги превратить в настоящую драму, но даже его мастерства оказывается недостаточно, чтобы придать веса гуманистическому посылу фильма.
Едва ли не впервые за последние лет 30 на российском телевидении проститутки не «тоже люди», а просто — люди.
Студент объясняет своей подружке первый закон термодинамики: энергия никуда не исчезает, смерти нет, мы с тобой обязательно вернемся, только станем картошкой или помидором. «Я бы предпочла быть помидором»,- задумчиво отвечает девушка. В построенном Роем Андерссоном мире на зыбкой грани между реальностью и нашим представлением о ней это кажется вполне достойной перспективой.
Каттон и де Уайлд не пытаются насильно привить эпохе Регентства современную повестку. Конечно, они разделяют мнение самой Остин о том, что женщине — как и мужчине — лучше быть богатой и здоровой, но, как и она, понимают, что в XIX веке это был вопрос везения, а не выбора.
Выпуклая, с множеством ярких деталей проза Яхиной на экране превратилась в набор картонных декораций и схематичных персонажей.
При этом, несмотря на политическую заряженность, «Охота» остается крепким образцом жанра «игры на выживание», остроумно обыгрывая все его штампы и клише. Авторы с первых минут ловко обманывают зрительские ожидания, а экономный хронометраж 90 минут не дает заскучать.
Курзель снимает не байопик и уж тем более не романтическую балладу, а деконструкцию мифа, одновременно погружая зрителя в голое бесприютное пространство австралийских пустошей и облако актуальных хештегов: токсичная маскулинность, гендерная флюидность, постправда, #MeToo.
Как и сам Порумбою, с одной стороны, он снимает вполне традиционный жанровый фильм про полицейских и воров, с другой — не дает забыть о том, что это кино в контексте другого кино. Здесь нет случайных деталей.
Вся эта фактура погребает зрителя под собой, оглушает звуками, образами, кажется, даже запахами, но совершенно не пугает — впрочем, Эггерс, кажется, и не ставит перед собой такую задачу. И в итоге «Маяк» оказывается не столько хоррором, сколько психологическим триллером.
Здесь нет гениальных аутистов со сверхспособностями, которых так любят показывать в кино, есть больные люди, вполне способные причинить вред себе и окружающим. Как говорит мать Жозефа, «они милые, когда маленькие, но когда они вырастают, на них начинают смотреть совсем по-другому»,- и это та реальность, которую авторы фильма нисколько не пытаются приукрасить.
В основном смеяться предлагается над чередой моральных и физических унижений, которым подвергается мажор, что должно создавать у зрителей приятное ощущение, что справедливость — в самой простой и понятной форме «око за око» — все-таки существует.
Фильм, который должен был стать грандиозным прощанием с эпохой, не выдерживает такого груза ответственности.
Персонажи вышли настолько неравнозначными, что никакой «войны» между ними в итоге не получается, а итоговый результат похож на красиво проиллюстрированную и при этом значительно сокращенную статью в «Википедии» с парой экскурсов в электрофизику.
Беллоккьо ничуть не романтизирует мафию, показывая ее как сборище жестоких психопатов, одержимых даже не деньгами, а властью.
Ничего страшного в кадре не происходит, но нервический саундтрек, намеренно контрастирующий с выверенным, стерильным изображением, и всполохи болезненно яркого красного цвета на общем спокойном фоне создают неотвязное ощущение тревоги.
