Теперь, когда Бессон окончательно заматерел, оброс чужой продукцией, наплодил учеников, он благодушно делает барственный жест: поручает ученику Оливье Мегатону… Внести в мир справедливость, восполнить гармонию. Отдать долги. Дать Жан-Марку Барру сыграть Леона. Тоже с апокалиптической бойней в отеле и тоже на английском языке… Это — именно жест, а не реальный шанс. Бессон знает, что так справедливость не восстановишь: масштаб и бюджет не те. Но жест все равно красивый, выполненный с чувством вкуса и стиля.