В этом нежном киноэссе привлекают не столько философические или поэтические ответы беспамятного дяди на вопросы приятного во всех отношениях родственника про старость и память, сколько лицо Эдвина, снятое в крупных и разнообразных планах, его подвижные, энергичные, памятливые руки и — бесстрашие человека, дарованное ему жизнью в настоящем времени.