То доказательство бога, которое находит здесь Малик, — именно в этих ракурсах, именно в неготовности слышать зло, в тех все-таки озвученных строчках диалога. В тех, словом, сугубо технических мелочах, что и составляют суть кино, — и если о сиюминутности божественного присутствия и степени его отражения в кадрах «К чуду» можно спорить, то оправдание, которое Малик выписывает здесь самому кинематографу, в других руках так норовящему соскочить то в коммерцию, то в авторский автопортрет, несомненно.