Результат, наверное, слишком стремится быть исчерпывающей метафорой русской жизни, чтобы нормально сработать как драма, а характеры слишком выпуклы, чтобы сойти за живых людей, и вообще мужская истерика длиной в полтора часа — это немного слишком, что бы ни было ее объективной причиной. Впрочем, ­пост­истерический тремор на финальных титрах, кажется, именно тот эффект, к которому Прошкин стремился.