Ничего особенно хорошего не сулящий исторический фильм семидесятидвухлетнего ветерана японского мейнстрима дзи Ямады оборачивается неожиданным и каким-то удивительно полноценным удовольствием. Он заставляет вжиться в чужие судьбы с той медленной, совсем не претенциозной значительностью, какую и должно проявлять настоящее психологическое кино, но какую в последнее время нам дает только очень хорошее телевидение.