«Белое пластиковое небо» с самого начала обозначает курс на социальную фантастику в духе Станислава Лема или Рэя Брэдбери, где постапокалиптический антураж необходим для того, чтобы ярче подсветить гуманистический — хоть и парадоксальный по форме — вопрос о том, стоит ли людям бороться за мир, где уже расцветает другая (и, кажется, более развитая) форма жизни.