Душа этой картины — в бескорыстности и незамутнённом помысле. Руди просто мечтает увидеть море, без «но», «почему» и других условностей с дополнениями. Такая концепция относительности предсмертного желания уравнивает героя с чистым, открытым сознанием ребёнка.