Дано дает нам почувствовать живое многоголосие его персонажей: взгляд исподлобья неспособного встать на ноги отца, отчаяние пойманной нищетой матери, наконец, пытливую рассудочность не по годам смышленого сына. Все то, что казалось слабым и плохо прописанным, к финалу обретает свой вес и место в сюжете, отдаваясь звенящим эхом в чутком зрительском сердце.