Взявшись за интерпретацию классики (причем не только рассказа, но и его оперного «ремейка»), Лунгин синтезировал совершенно иное, неожиданное произведение — такое вообще редко получается, а еще реже получается хорошо. У Лунгина получилось хорошо потому, что интерпретация для его картины — не цель, а средство