Режиссерский дебют пятидесятилетнего Чарли Кауфмана проще всего трактовать как самодиагноз: сценарист, прежде отдававший свои ребусы на адаптацию режиссерам с сильным почерком — впервые взялся за эту расстрельную работу сам, в итоге наплодил взвод собственных экранных двойников, заблудился в фирменных мотивах, произведя на свет безупречный, но чем дальше, тем менее проницаемый для стороннего глаза фильм.