Здесь есть головокружительные в своей интенсивности сцены и полеты фантазии, невиданные с 1970-х. Но с уникальностью своего взгляда на фантастику Фольман перебарщивает — вплоть до того, что она становится непроницаемой для непосвященных. Единственным же посвященным, конечно, может быть лишь он сам — и больше всего это похоже на чужой кислотный трип: слушать об электрических небесах занятно, но проникнуться невозможно.