Из зала в итоге выходишь, желая немедленно увидеть вторую часть — то ли благодаря уверенной продюсерской руке, то ли потому, что сам фон Триер здесь впервые за долгое время издевается не над зрителем, а над собой, но от «Нимфоманки» решительно невозможно оторваться.