Чтобы попасть на первый показ новой картины Гаспара Ноэ (программа «Двухнедельник режиссеров»), журналисты вставали в очередь в семь утра, почти за два часа до начала сеанса. Картину показывали в воскресенье, а в субботу на улицах Канн можно было встретить печальных журналистов, отказывавшихся от ужинов с друзьями: «Старик, у меня завтра Ноэ с утра, мне в шесть вставать». Стоило оно того? Конечно.
Прессе выдавали постер к «Экстазу». Надпись на нем гласит: «Вы презирали „Один против всех“, ненавидели „Необратимость“, питали отвращение к „Входу в пустоту“, проклинали „Любовь“. Теперь попробуйте „Экстаз“, мой новый фильм. Гаспар Ноэ». Режиссер основательно подготовил критиков.
Чего он сам не ожидал, так это высоких оценок своего фильма. «Экстаз» получил великолепный прием, массу восторгов и звание лучшего фильма режиссера. Кино в чистой форме прямо в вену — примерно так можно описать ощущения от «Экстаза».
Девушка в крови ползет по снегу, камера показывает ее сверху. Она явно мучается, но непонятно от чего. Титр: «Нашим создателям, которых больше нет с нами». Через некоторое время еще один титр: «Фильм снят по реальным событиям в Париже в 1996 году».
В кадре экран телевизора. Справа от него стопка книг (среди них что-то о Мурнау и Ланге и что-то из Цвейга), слева видеокассеты («Страх», «Суспирия», «Сало, или 120 дней Содома»). По телевизору идут интервью с молодыми ребятами. Они рассказывают, почему любят танцевать и хотят танцевать, как будто это записи с прослушивания. Немка по кличке Психичка заявляет: «Я уехала из Берлина, потому что там стало слишком много наркотиков». О, дорогая, тебя ждет сюрприз.
Титров фильма, кстати, все еще нет. На экране —
снятый одним дублем и великолепно поставленный танец под ремикс «Supernature» француза Cerrone. Вспомним эту мелодию.
Номер заканчивается, и внезапно начинается фильм Кевина Смита. Танцоры, разбившись на парочки, обсуждают друг друга, представляют, кто с кем переспал бы. Только одна из героинь сожалеет, что больше не танцует — залетела, пришлось рожать. («Рождение — уникальная возможность», —
сообщит Ноэ с экрана здоровыми буквами). Титры с названием фильма и исполнителями главных ролей появятся только через 45 минут после начала фильма. По сути говоря, все увиденное нами было подготовкой. Один за другим герои начинают неважно себя чувствовать и постепенно сходят с ума. Кажется, в сангрию кто-то что-то подсыпал.
Приход танцоров длится час. Особенно достается хореографу, эффектной блондинке Сальве (София Бутелла). Ноэ смешно сталкивает ее с фотообоями, показывает ее собственное отражение в зеркале (девушка не может сдержать крик), практически размазывает ее по полу. Продолжаются жизненные наблюдения от режиссера. «Жизнь — коллективная невозможность» — гласит очередной титр. «Существование — мимолетная иллюзия». Ближе к финалу: «Смерть — уникальный опыт».
«Экстаз»В своем заявлении, написанном на обороте постера, Гаспар Ноэ говорит: «Меня всегда завораживали ситуации, когда внезапно распространяются хаос и анархия, будь то уличные драки, шаманские сессии с психотропными веществами или вечеринки, где под влиянием мощных доз алкоголя люди теряют контроль». Кино свое Ноэ снимал примерно так же. «Мне особенно нравится работать, не подготавливая ничего заранее, позволяя ситуации разворачиваться перед моими глазами, как в документальном кино».
Вместо того чтобы писать сценарий, Ноэ придумал сюжетную канву: танцевальная труппа репетирует номер, находясь в изолированном помещении. На последней репетиции начинается хаос. Для того чтобы на экране все выглядело максимально реалистично, Ноэ требовалась импровизация, так что актеры не были ограничены рамками сценария.
Действие разворачивается в 1996 году. Ноэ выбрал это время, потому что мобильные телефоны и интернет еще не получили повсеместное распространение. «Но все лучшее уже было. Daft Punk выпустили свою первую запись, а в кинотеатрах шла „Ненависть“». Ноэ заполняет весь фильм музыкой, и ее гипнотический ритм завораживает не только зрителя, но и героев, которые, находясь под воздействием какого-то мощного наркотика, могут только танцевать. И искать виноватого, конечно. При этом режиссера абсолютно не интересует, что именно переживают его герои — ему интересно показать, как это выглядит внешне.
Весь фильм был снят за две недели в феврале 2018-го. Ноэ закончил его за пару дней до показа. «Экстаз» в Каннах был представлен в секции «Двухнедельник режиссеров». Пожалуй, сон — минимальная жертва ради получения столь чистого и незамутненного кинематографического переживания.
