Действие «Студии звукозаписи» развивается в Италии 70-х годов прошлого столетия. Английский звукоинженер Гилдерой (Тоби Джонс) прибывает на студию, где идет озвучание картины «Омут наездницы». В первые же минуты пребывания на студии Гилдерой сталкивается с красивой, но надменной секретаршей, вступает в конфронтацию с продюсером Франческо, не может понять требований режиссера к актерам и, что самое неприятное, не может выбить деньги за перелет.
Однако самое странное предстоит пережить Гилдерою в процессе работы. Он никак не ожидал, что ему нужно сводить картину жанра джалло, то есть фильм, где над людьми измываются с особой жестокостью. В частности, нужно найти звуки к сценам вроде «Ведьме вырывают волосы» и «Ведьме засовывают горящую кочергу во влагалище». На экране кромсают человеческую плоть, убивают, насилуют, пытают, героини заходятся в крике от ужаса, но видит это только Гилдерой, продюсер, меланхоличные Массимо и Массимо, рубящие фрукты и овощи (а как иначе передать звук?), и актрисы, озвучивающие фильм. Но постепенно кошмары с экрана перебираются в жизнь бедного звукооператора, и Гилдерой окажется в собственном кошмаре, где переживет неприятные минуты, а потом заговорит по-итальянски.
Фильм, где звуку отведена главная роль, в Вологде, увы, был показан не в лучшем качестве. Почему-то перепутались правый и левый канал, из-за чего усилился сюрреалистический эффект «Студии», но снизился драматический накал. По жанру фильм, конечно, не хоррор, а больше производственная драма. «С самого начала я хотел пойти по другому пути, — говорит Питер Стрикленд в одном из своих интервью. — В последние годы хорроры уже совсем за гранью. Такое ощущение, будто режиссеры пытаются перекошмарить друг друга. Мне этого не хотелось. В конце концов, не в гонках участвуем, а кино снимаем. Поэтому я подумал: а не сделать ли мне что-то противоположное, но при этом следуя динамике хоррора? Когда не видна кровь, но зрителю все равно жутковато от напряженности, вызываемой ужасами. На мой взгляд, человеческий мозг гораздо лучше может дорисовать то, что мы показали бы на экране, и за счет этого некоторые моменты фильма могут показаться очень неприятными».
Самое жуткое, что увидит зритель в фильме Стрикленда, — гниющие кабачки, арбузы, помидоры. Словом, овощи, отдавшие жизнь в обмен на жутковатые звуки. По словам Стрикленда, из-за ограничений бюджета не получилось сделать искусственно подгнившую массу, поэтому пришлось ждать, пока овощи сами придут в негодность. «Процесс занимал неделю-полторы, — рассказывает режиссер. — В итоге от ящиков с овощами пахло все хуже, а сами ящики становились все тяжелее. Но работать с овощами было приятно! Есть в них какая-то странная красота. Например, крупный план сгнивших кабачков напомнил мне планету из „Соляриса“. Но вообще они главный зловещий элемент моего фильма».
Стрикленд говорит, что хотел создать визуально невинный, но очень неприятный на слух фильм. Что забавно, все работы по сведению звука пришлось отдать на аутсорсинг в Финляндию — таковы особенности работы с малыми бюджетами.
Критик Питер Брэдшоу из Guardian считает, что в фильме Питера Стрикленда есть что-то от ранних работ Линча и Полански, но при этом фильм близок по духу к готическим историям Брэма Стокера и Энн Рэдклифф о невинных англичанах, попавших в невероятные и загадочные места. К сожалению, «Студия звукозаписи „Берберян“» прошла мимо российских экранов, как и многие любопытные авторские работы.
