В серии «Переводы Яндекс Книг» вышел роман «Дочь самурая» Эцу Инагаки Сугимото (перевод с английского Юлии Полещук). Электронную и аудиокнигу уже можно читать и слушать в Яндекс Книгах, бумажная версия выходит в «Подписных изданиях». Реальная история девочки, попавшей из одного мира в совершенно другой, впервые выходит на русском языке спустя век после публикации в США. О том, чем примечательны эти мемуары, рассказывает Галина Юзефович.
Галина Юзефович
Литературный критик
«Самурайская выучка готовит человека к любому будущему» — пожалуй, именно эту фразу как наиболее точно передающую суть книги можно было бы предпослать «Дочери самурая» в качестве эпиграфа. Главное, что читатель вынесет из автобиографического романа Эцу Инагаки Сугимото, впервые опубликованного на английском 100 лет назад и наконец переведенного на русский, — это твердое знание: девочка, с детства привыкшая в любой мороз, сжимая кисточку онемевшими пальцами, заниматься каллиграфией, в дальнейшем справится с чем угодно, в том числе с переездом на другую планету. В сущности, примерно это случилось с юной Эцуко, родившейся в северной японской провинции Этиго в семье высокопоставленного самурая, но большую часть сознательной жизни прожившей в Америке.
Взошедший в 1868 году на престол император Муцухито осуществил своего рода государственный переворот. Он сверг военного правителя страны сёгуна, вернул себе властные (а не только церемониальные, как это было прежде) полномочия, а параллельно с этим демонтировал прежний феодальный уклад и взял курс на модернизацию, вестернизацию и индустриализацию. После непродолжительной вооруженной борьбы прежняя знать нехотя приняла новый порядок и смирилась с потерей богатств и привилегий, хотя в быту продолжала следовать веками освященным традициям.
Именно в такой семье, утратившей былое могущество, но хранящей старые обычаи, растет Эцуко. Она появилась на свет через несколько лет после переворота 1868 года, и детство ее пришлось на странный период, когда жизнь еще казалась прежней, но прежней уже не была. Эцуко окружена внимательными родными и почтительными слугами, но семья потихоньку распродает ценные вещи, как с горькой иронией говорит отец героини.
«Бесполезной красоте было место лишь в прежней жизни, а новой жизни нужна неприглядная польза».
Самурайские доспехи бережно хранятся в сундуках, но надеть их можно лишь раз в году — в годовщину падения местного княжеского замка. А городские улицы полнятся бедно одетыми, ищущими работу людьми, у которых левое плечо немного выше правого. «Как бывает у тех, — лаконично отмечает Сугимото, — кто некогда носил два меча».
Эцуко поначалу думают определить в монахини, поэтому учат ее не только правильно подбирать цветы к столу, готовить тесто для моти и красиво взбивать зеленую пену во время чайной церемонии, но и буддийской философии. Однако ситуация меняется, когда отец умирает, а из Америки возвращается, чтобы возглавить семью, проживший несколько лет за океаном старший брат. Во время работы в лавке (до чего приходится унижаться юноше из самурайской семьи) он подружился с хорошим молодым человеком, тоже японцем, и теперь желает выдать за него младшую сестру. Эцуко, ни разу не покидавшей пределов родного городка, предстоит отправиться сначала в далекий Токио овладевать азами европейской культуры и этикета, а после и вовсе кораблем через океан и дальше, через весь континент на поезде, навстречу незнакомому мужчине, с которым ей предстоит прожить много лет и родить двух дочерей.
Первая часть книги Эцу Инагаки Сугимото — исполненная нежности и печали этнографическая проза, любовно фиксирующая мельчайшие приметы погружающейся в Лету японской Атлантиды. Религиозные праздники, семейные ритуалы, тугие прически, вечерние сказки у очага и новенькие соломенные сапожки, в которых так весело прыгать по сугробам, — все эти осколки счастливого детства в глухой провинции в эпоху, словно бы завалившуюся в щель между двумя мирами — старым и новым, подернуты ностальгическим флером. Пожалуй, более всего они напомнят читателю классическую японскую прозу в духе «Записок у изголовья» Сэй Сёнагон или чуть более поздней «Непрошеной повести» Нидзё.
А вот для второй половины книги, посвященной жизни Эцуко в Америке, аналог подобрать сложнее. Издательская аннотация позиционирует «Дочь самурая» как историю «дочери феодальной Японии, сумевшей стать современной американкой». Эцу и в самом деле отлично адаптируется к новой жизни. Еще в Токио в миссионерской школе она принимает христианство, которому хранит верность до конца жизни. Она великолепно овладевает чужим языком (свою книгу она писала на английском без посторонней помощи), после переезда заводит американских подруг (одна из них станет для Эцу «американской матушкой»), привыкает к европейскому платью и европейской еде. Ее дочки растут настоящими американками, да и сама она в известной мере проникается идеалами эмансипации и феминизма. Все это никак не назовешь внешней мимикрией, однако метод этой потрясающей адаптации едва ли возможно описать в привычных и понятных нам терминах.
Мать Эцу, отправляя младшую дочь к супругу на другой конец света, не испытывает ни малейшего беспокойства: то, что решил глава семьи, не подлежит обсуждению, а в пути невесту хранят боги, так что волноваться не о чем.
Ни тени сомнений нет и у самой Эцу: если она в какой-то момент и испытывает тревогу или внутреннее сопротивление, читатель об этом никогда не узнает. Правильнее всего душевное состояние, в котором на протяжении большей части книги пребывает героиня «Дочери самурая», можно описать как деятельное принятие всего, что приготовила ей судьба. Растущая в самурайской семье девочка с рождения знает, что до самой смерти ей предстоит следовать узкой и наперед заданной дорогой долга, и это безусловная данность, не нуждающаяся ни в осмыслении, ни в оценке. Однако сказанное не означает, что путь этот надлежит проделывать в печали и отрицании. Совсем наоборот, к процессу надо подходить творчески и по возможности с энтузиазмом.
Оказавшись перед необходимостью адаптироваться к новой жизни, Эцу не ведает колебаний. Перед ней не стоит вопрос, сможет ли она приспособиться, полюбит ли незнакомца в соломенной шляпе и в странном наряде с рукавами-трубами, встречающего ее на перроне, понравится ли ей Америка. Она просто знает, что справится, она для этого рождена. И эта непрошибаемая уверенность в своих силах, возвращает нас к тому, с чего мы начали: самурайская выучка готовит человека к любому будущему. Если долг повелит дочери самурая стать «современной американкой», она ею станет. Но при этом ни на пядь не отступит от своей несгибаемой самурайской природы.
