В российском прокате идет «Анора» Шона Бэйкера, голливудского заступника сирых и стигматизированных, на этот раз про жизнь богатых и бедных выходцев из стран бывшего Союза. Это смешное и по-хорошему зрительское кино, в котором на редкость метко изображены постсоветские типажи. Какими увидел «наших» американский режиссер?
Анна Филиппова
Кинокритик
Надо сказать, что фильм принес Бэйкеру главную награду Каннского фестиваля — по его же словам, самую желанную из всех, «потому что он всегда стремился снимать европейское, а не американское кино». По счастливому совпадению в Каннах в этом году председательствовала американка Грета Гервиг, которая сравнила «Анору» с «Ниночкой» Эрнста Любича.
В «Ниночке» Грета Гарбо играет русскую, в «Аноре» Майки Мэдисон («Всё к лучшему», «Однажды в... Голливуде») играет американку с узбекскими корнями, Марк Эйдельштейн — мажора без тормозов, а Юра Борисов — Юру Борисова. Американцам рассказывают, что «Анора» про неравенство, стигматизацию секс-работников и непростую жизнь этнических меньшинств в бруклинских анклавах. Русскоязычным зрителям — про то, что это нарядное кино «про наших». Второе ближе к правде, но еще вернее то, что «Анора» — крепко сбитое зрительское кино от инди-режиссера, и «наши» там правда в центре внимания. Под видом веселой буффонады, изобретательно снятой на 35 мм, скрывается целая галерея постсоветских типажей, знакомых нам по цитатам, ужимкам. Встреча с такими в жизни всегда сопровождается горьким послевкусием. Так что помимо веселья «Анора» дарит еще и ощущение меланхолии, почти как фильмы-памфлеты Андрея Звягинцева.
В «Аноре» много нелюбви, оппортунизма и нелепых соитий. Секс-работница Анора, предпочитающая никнейм Эни, на смене в стрип-клубе встречает безудержного русского мажора Ваню. Ваня на несколько недель вырвался из-под контроля родителей и намерен have fun in America. Опытная Эни быстро находит ключ к его сердцу, она томно зовет его «Ва-нья» и соглашается трахаться в любых позах (он делает это как заяц из рекламы Duracell). Будучи под впечатлением от фильма «Красотка» и мультфильмов про Золушку, Анора свято верит, что ее тоже ждет лучшая судьба, и, когда Ваня предлагает ей за гонорар недельку-другую «побыть его девушкой», она немного торгуется, но соглашается охотно.
Ваня и его попутчики по кутежу отправляются в алкогольно-кокаиновый бендер (для российского зрителя «лишние» сцены заботливо перемонтированы не без ущерба для картинки). Гуляют все девчонки и парни района Брайтон-Бич. То ли с похмелья, то ли с накурки эта дикая банда является в candy shop и объедается конфетами. Потом — на отсыпной. Днем — массаж и капельница, ведь вечером опять вечеринка.
Эни быстро входит во вкус — а что тут не любить? На уже-не-сосчитать-какой день новогодних гуляний Ваня по приколу предлагает Аноре пожениться. Та, будучи пока поверхностно знакома с брендом zagadochni russki dusha, принимает все за чистую монету и с энтузиазмом соглашается. Когда весть о свадьбе дойдет до Москвы, родители Вани вылетят в Нью-Йорк спецбортом, но сперва отправят к нему своих фиксеров Тороса и Гарника, чтобы те подготовили почву для аннулирования брака.
Эйдельштейн максимально убедителен в роли русского паренька-мажора. Его Ваня — беззлобный агнец, искренне не задумывающийся о том, как обстоят дела за пределами его дружеского круга. Такому что аквадискотека, что казни египетские. Не то чтобы это вызывает нежность, но и злиться тоже как-то бессмысленно. Про этот типаж, не меняющийся с начала «эры гламура» (кстати, закончилась ли она?), когда-то пела группа «Банд’эрос»: «Родительская дача недалеко от моря, плюс в бизнесе отца у меня тоже доля».
Если честно, за Ваню даже обидно. Ведь дурачком-инфантилом он стал не просто так: если бы родителям (Алексей Серебряков и Дарья Екамасова) не было на Ваню так глубоко плевать, глядишь, и вышел бы из него не Ваня, а Иван. В этой персонажной арке зашифровано, кажется, одно из главных, пусть и едва проговоренных, обвинений фильма в сторону русских: бабок-то вы, может, и заработали (ну, или наворовали), а детей своих воспитать не можете. Какие уж тут традиционные ценности? Сиблинги из американских «Наследников» хотя бы номинально участвовали в управлении империей отца. Ваня же обречен на комфортное, но бессмысленное существование в качестве дитяти-переростка в фирменном шмоте. В худшем (и очень вероятном) случае он сторчится, в лучшем — будет подписывать за отца бумажки. А учитывая, что в России сын за отца ответчик, стоит пожелать отцу-олигарху крепкой крыши над головой и устойчивости перед «геополитическими рисками». Алексей Серебряков вообще много где играл отца, в том числе в «Левиафане» и в «Витьке Чесноке», но кажется, что даже его нелепые бати-алкоголики, бьющие кулаком по столу, больше любили сыновей, чем чистенький, интеллигентненький господин Захаров.
За Ваней в режиме 24/7 приставлены няньки — Торос (Карен Карагулян) и Гарник (Ваче Товмасян). Некоторым критикам это показалось имперством и расизмом, мол, армяне на побегушках у русских олигархов. Но, вообще говоря, Карагулян и Товмасян, как говорят в Америке, «украли шоу» — и с актерской точки зрения (именно благодаря их игре у Бэйкера получается добрые два часа разыгрывать скрюболл-комедию), и с типажной.
Торос — единственный по-настоящему семейный и верующий человек в фильме, и даже в своем консерватизме он достаточно трогателен (в какой-то момент, натерпевшись от Аноры и отморозка Вани, он начинает читать отповедь кучке подростков, сидящих в кафе про то, что нынешнее поколение ленно, бездуховно и уткнулось в телефоны: «ТикТак Инстаграм, ТикТак Инстаграм»). «У тебя есть Instagram?» — спрашивает его Игорь (Борисов), когда они отправляются на поиски Вани, бегущего от неминуемой кары родителей. «Нет, конечно, я же взрослый человек», — отвечает тот. Так что непонятно, что там насчет имперства, но армяне в «Аноре» играют центральную роль и выписаны с исключительной любовью (Карагулян, кажется, любимый актер Бэйкера, он появляется в каждом его фильме).
Кто вызывает меньше всего сочувствия в «Аноре», так это сама Эни, почему-то так ненавидящая «деднейм» Анора (очевидно, в попытке отстраниться от своего «советского наследства»). В отличие от «народной» интердевочки в исполнении Елены Яковлевой, Эни сражается только за себя. Она так же не в ладах с реальностью, как и ее «законный муж» Ваня; каждому встречному, в том числе его матери Галине Степановне, она угрожает судом, грозится оставить за собой половину отцовских денег и не понимает, почему у нее может не получиться. Жалеет ее только сентиментальный гопник Игорь (Юра Борисов). Как говорится, «никто тебя не любит так, как он, никто». Он прибывает на заснеженный Бруклин прямиком из купе номер шесть, дарит Аноре сочувствие, подрезанное у хозяев кольцо и крепкое слово пацана. Она ему верит.
Мчится по холодному Бруклину удалая русская тройка — гопник, мажор и его батя. Куда мчится? Непонятно. После двух часов комедийных гэгов вдруг по-русски хочется взвыть.
