Двести самых разных ролей. Работа с Данелией и Панфиловым, Петром Тодоровским и Лунгиным, Звягинцевым и Досталем, Смирновым, Михалковым, Калатозишвили, Говорухиным и Морозом. Роман Мадянов нужен был им как воздух, как камертон достоверности. Его персонажи очень колоритные: встретишь на минуту — запомнишь навсегда. 25 сентября 2024 года стало известно, что Роман Мадянов на 63-м году жизни умер в своем доме в Московской области.
Лариса Малюкова
Кинокритик
Можно сказать, что в каком-то смысле он и сыграл народ во всем диапазоне его разнообразного характера. И совершенно не важно, главные он играл роли (редко) или второстепенные (часто) — они врезались в память. И созданы были сердцем. Ну, и большим мастерством, разумеется. Тратился без остатка. Раз на пробах большого сериального эпоса «Угрюм-река» отказался играть главную сцену, в которой его Яков Куприянов — алчный купец-волчара — обвиняет черкеса Ибрагима в убийстве. Он срывает в запале ружье со стены, орет и вдруг обмякает, едва живой садится за стол.
Выдающаяся работа. Как он говорил, «до сердечного приступа». Он вообще не умел играть с холодным носом, «на ремесле».
Ему было всего 62 года, из них 51 год профессиональной карьеры. Отец Мадянова работал вторым режиссером объединения «Экран», и, когда одиннадцатилетний Ромка бегал рядом со съемочной площадкой, его приметила ассистентка по актерам: «Ты чей, мальчик?» После проб у самого Данелии его утвердили на главную роль Гекльберри Финна, беспризорника и оборванца, фантазера и вруна. В «Совсем пропащем», не поперхнувшись, он брешет за благопристойным чаепитием у вдовы Дуглас, что видел самого короля, потому как тот в ту же церковь ходит. К концу школы у начинающего актера было уже десять картин, а в ГИТИСе ему от ворот поворот: нечего вам в актерстве делать, ищите другую профессию. Ну, это они Мадянова с его напором не знали — в следующем году он поступил и именно в ГИТИС.
Потом кинематограф потерял его на долгие годы: все дело в его честном слове. В ГИТИСе, прознав про карьеру актерского вундеркинда, на него ополчились педагоги, и он пообещал до конца обучения не сниматься. А затем сам Андрей Гончаров присмотрел его в студенческих спектаклях и пригласил в один из лучших столичных театров — имени Маяковского. Условие было такое же: не сниматься. И почти 10 лет до распада СССР актер снова держал слово. Кстати, в штате театра он состоял до прошлого года и ушел уже из-за болезни.
На сцене у него была классика. Например, «Дети Ванюшина» о распаде семьи, и в центре — его Ванюшин, глава клана, который не может противостоять этому разрушению всех устоев и жизни. Коварный Клавдий в спектакле «Розенкранц и Гильденстерн мертвы» по Стоппарду. Самая яркая бенефисная роль — приказчик Лазаря Подхалюзина в феерическом «Банкроте» («Свои люди — сочтемся»), на которого купец Большов переписывает все имущество. Рост незаметного червяка в змея подколодного. В театре он работал с едва ли не самыми интересными, масштабными режиссерами — Гончаровым, Фоменко, Гинкасом. Справедливо считал, что большой режиссер не только умеет сформулировать задачу, он заранее знает силу возможностей актера и что-то еще, чего не знает про себя сам актер.
В кинематографе лед тронулся в 1989-м, когда Мадянов появился в эксцентрической криминальной комедии «Частный детектив, или Операция „Кооперация“». Конечно, не лучшая работа Гайдая, с трудом вписывающегося в новое время, зато Мадянову удалось поработать с выдающимся комедиографом. И его Виктор Петрович, владелец кооперативного туалета «Комфорт» («У меня клиент будет всегда!») — абсолютно герой нового времени. Он не только забавен, но пугает своей беспринципностью. Сын актера вспоминает, что в детстве боялся смотреть гайдаевское кино — там папа был очень страшный. Начиная с этой комедии киношники оценили богатую харизму подлеца и стали ее нещадно эксплуатировать. А он, снимаясь очень много, пытался выбирать неординарный материал (получалось не всегда), делая ставку на талант режиссера.
Он дважды играл министра МГБ Абакумова, но запомнился его герой в экранизации романа Солженицына «В круге первом» Глеба Панфилова. Вспоминается доклад министра Сталину о повсеместном обнаружении врагов, разрастающемся до космических размеров деле по террору. «Обезвреживаем их, — говорит герой Мадянова, — ну в самых неожиданных местах». С какого-то момента они с Панфиловым впускают в реальные события ноты чудовищной фантасмагории. А каков его монстр и липкий мэр Шевелят в «Левиафане» Звягинцева! Он готов украсть и дома людей, и весь город, и ледяной берег вместе с обглоданным остовом кита. В какой-то степени такой чинуша и есть детище беспощадного Левиафана. За роль самодура, отбирающего дом у главного героя, Роман Мадянов получил «Нику» (всего их у него четыре).
Одной из важнейших работ актер считал роль майора НКВД Харченко в «Штрафбате» Николая Досталя. Он гнобит штрафников, пишет на них доносы, чувствует за собой силу над людьми без прав. Но, когда Харченко погибает, трудно ему не сочувствовать. Потому что Мадянов терпеть не мог эту градацию — положительный или отрицательный. Кого бы он ни играл, создавал объемные, интересные, притягательные характеры. Такие крупные, как зажиточный крестьянин Баранчик из исторического эпоса Андрея Смирнова о Гражданской войне «Жила-была одна баба». Баранчик так обстоятельно, хладнокровно, почти заботливо режет свинью — понятно, что пощады от него в доме не будет никому. Или губернатор в бархатном алом, с золотом, халате из «Домашнего ареста», для которого его власть священна. Недаром он живет в безумном позолоченном тереме, над входом которого висит надвратный образ, как в храме. Или мордатый сотрудник особых поручений Красноярского отдела ГПУ Зиновий Кузнец. Такой обнимет и задушит насмерть. Своего персонажа в сериале «Зулейха открывает глаз» актер называл «сволочью», но он всегда искал и находил какие-то человеческие черты в самом диком монстре.
В фильме Смирнова «Француз» его монументальный герой — из атлантов сталинской модели социализма. Лоснящийся от самодовольства сановный совпис Николай Кузьмич живет-барствует в высотке с подлинниками Айвазовского и Шишкина, прислугой и водкой в графинчике; живет по принципу «жизнь удалась».
Но такое случается с появлениями Романа Мадянова на экране: вроде бы видишь отъявленного негодяя, но отчего-то не можешь сдержать улыбку. Может, оттого, что добрейший души человек Роман Сергеевич сам не мог ненавидеть своих персонажей, и его если не сочувствие, то понимание передается зрителю. А может, причина в редкой природной органике? Казалось, любая роль доставалась ему играюче, как баловство. Но это как в балете: за легкостью — труд, как рассказывают коллеги, безупречное знание текста. При этом он, как никто, умел присваивать себе текст. Чужие слова превращались в свои — не памятью рабской, но сердцем рожденные.
Совершенно неожиданный образ предложил его товарищ Фёдор Добронравов: в трагикомедии «Жили-были» они сыграли соперников, правдами и неправдами бьющихся за сердце овдовевшей односельчанки Татьяны (Ирина Розанова). Жаль, кинематограф не баловал его ролями с «любовным настроением», ведь в «Жили-были» он здорово сыграл неподвластное разуму чувство, ради которого его герой готов пожертвовать лучшим другом.
Конечно, Мадянов был выдающимся комедийным актером уровня классиков, таких как Папанов, Евстигнеев и Миронов. Он умел сочетать смешное и страшное, переключать регистры: из забавного — в серьезное, из гротеска, эксцентрики — в почти документальную достоверность. Был убедителен в ролях всех сословий и классов: архиереев и крестьян, олигархов, военных, энкавэдэшников, счастливых отцов семейств и одиноких стариков.
Но была в его биографии и самая настоящая народная роль — Колобков Виктор Романович, майор, потом полковник из сериала «Солдаты». Благодаря этому многолетнему и многосезонному телепроекту Роман Мадянов стал известным героем на всю страну, даром что его персонаж — главный антагонист.
Однако этот грубиян и хам стал настолько популярным и любимым, что о его жизни на гражданке сняли отдельный сериал — «Колобков. Настоящий полковник».
Штрих к портрету: едва ли не больше актерского дела Мадянов любил рыбалку; проводил на воде и на льду все свободное время. А еще он не давал звезду. Когда-то Данелия предостерег мальчишку, на которого стали заглядываться прохожие: «Рома, не играй на публику!» Он это запомнил и никогда не требовал никаких райдеров, особых условий. Ненавидел слово «элита». Говорил: «Чего изображать из себя? Ты же сам часть своего народа».
Фото: Екатерина Цветкова / PhotoXPress.Ru / Legion-Media
