Материал не предназначен для читателей младше 18 лет.
В Венеции состоялась шумная премьера фильма Гуаданьино по роману Уильяма С. Берроуза об экспате, который ищет в Латинской Америке любовь и вещества. В главной роли — бесстрашный Дэниэл Крэйг.
Станислав Зельвенский
Критик Кинопоиска
Где-то в середине прошлого века Уильям Ли (Дэниэл Крэйг) — американец средних лет, литератор с наркотической зависимостью, покинувший родину из-за проблем с законом — живет в Мехико. Большую часть суток он проводит в сомнительных экспатских барах, где с переменным успехом волочится за деклассированными красавцами. Однажды Ли увлекается Юджином (Дрю Старки) — серьезным, слегка загадочным молодым человеком неопределенной сексуальной идентичности.
Худшее, что может случиться с кинорежиссером, — это проект мечты. Когда автор фильма говорит, что грезил о нем много лет еще с юности, что это глубоко личная история, что это экранизация его любимой книги и так далее, с большой вероятностью все это предвестие беды. Стремясь порадовать себя 17-летнего, режиссер забывает обо всех остальных зрителях. А любовь, к счастью и к сожалению, заставляет нас терять голову.
В силу особенностей массмедиа и человеческого любопытства львиная доля разговоров про «Квир» Луки Гуаданьино, экранизацию одноименного тоненького романа Уильяма С. Берроуза, будет касаться эротических сцен фильма. Что ж, они там действительно есть, и довольно горячие. Гетеросексуальный актер Дэниэл Крэйг, не опасаясь, очевидно, за свою маскулинность, экспериментировал с гомосексуальными персонажами еще задолго до Бенуа Бланка — одной из первых его заметных ролей был молодой любовник художника Бэкона (примерно то, что тут играет Дрю Старки) в «Любовь — это дьявол».
Здесь Крэйгу досталось альтер эго Берроуза — битник в полузавязке (активная героиновая фаза Уильяма Ли описана в предыдущем романе — «Джанки»), потихоньку распадающийся, по собственному определению, в мексиканских притонах. Мятый белый костюм, шляпа, пижонские очки и пистолет на поясе — испытанные временем колониальные клише с легким налетом Хантера С. Томпсона (который в те годы еще ходит в школу). Ли, впрочем, не белый мачо, а неуверенная в себе старая кокетка, мечтающая о кратковременном утешении. Потеющий гримасничающий Крэйг вполне хорош, хотя восторженные отзывы, которые уже посыпались на эту роль, в большой степени, кажется, обусловлены контрастом: вчера — Бонд, а сегодня вон как (хотя в этом в принципе и заключается работа артиста).
Сказать что-то о Старки гораздо сложнее: его герой — силуэт, соблазнительная энигма, проекция определенного толка фантазий. Не то чтобы невиданная в кинематографе ситуация, но она чем дальше, тем больше саботирует попытки Гуаданьино синхронизировать нас с главным героем. Понятно, что «Квир» сложнее, чем история односторонней (по большей части) влюбленности: Ли обреченно ищет не любовника, а ободряющих слов от равнодушной вселенной, и Юджин тут — фигура условная, символическая. Но непонятно, почему он тогда так часто торчит в кадре, физически занимает место на экране, что мы, зрители, должны видеть в этом молчаливом молодом человеке.
Первая часть фильма разворачивается между барами и дешевыми отелями. Мексика полностью снята в павильоне на фоне живописных задников — ход небезынтересный, но подчеркивающий театральность происходящего, и без того регулярно зашкаливающую. Из героев второго плана можно выделить приятеля главного героя, Джейсона Шварцмана, который тут превращен в какого-то гей-хоббита, чей облик и манеры отсылают, видимо, к Аллену Гинсбергу. Совсем эпизодические появления в фильме у коллег Гуаданьино — режиссеров Дэвида Лоури, Эриеля Шульмана и Лисандро Алонсо. Певец по имени Омар Аполло в начале занимается с Крэйгом сексом.
Во второй половине Ли и Юджин отправляются в вояж по Южной Америке (по-прежнему не покидая студию Cinecittà) и встречают в джунглях крайне эксцентричного доктора в исполнении Лесли Мэнвилл, с которой есть пара смешных сцен. Ли (и Берроуз в жизни) озабочен поиском аяуаски — в представлении героя это магический наркотик, который расширит ему сознание и откроет столь необходимую возможность телепатии.
Здесь фильм меняет курс и из местами чувственной и печальной, местами нестерпимо манерной гей-баллады дрейфует в образность откровенно психоделическую. Сюрреализм — опасная территория для визуально одаренного художника, и Гуаданьино эти зыбучие пески засасывают с головой: «Квир» окончательно теряет фокус и становится набором претенциозных панно. Сны и галлюцинации, вырванные из суховатой берроузовской прозы, смотрятся красиво, но пусто и скучно. Вдобавок итальянец напрасно ввязывается в заочную дуэль с Дэвидом Кроненбергом, в чьем «Голом завтраке» уже были и все эти многоножки, и, например, злосчастная игра в Вильгельма Телля.
Обживая и присваивая любимую книжку, Гуаданьино делает ее заложником собственного рафинированного, преувеличенного стиля; в его объятиях она испускает дух.
