Обещанный эротический триллер студии А24 с Кидман и Харрисом Дикинсоном про бизнесвумен, вступающую в опасные садомазохистские отношения с молодым стажером, оказался неловкой драмой про секс и контроль, то и дело заступающей в комедию.
Станислав Зельвенский
Критик Кинопоиска
Роми (Николь Кидман) руководит в Нью-Йорке большой компанией в сфере автоматизированной доставки. Ее муж (Антонио Бандерас) — театральный режиссер. У них двое девочек-подростков и дом с бассейном. У Роми, словом, все хорошо, но никогда не бывает с интеллигентным мужем оргазма. И вот однажды в ее компании появляется очередная группа стажеров, в которой выделяется молодой человек Сэмюэл (Харрис Дикинсон), красивый и уверенный в себе, и он с ходу начинает ей хамить. На горизонте наконец маячит оргазм.
Карьера Николь Кидман находится в интересной точке, когда на большом экране она играет либо королев, либо женщин в отношениях «май-декабрь». Возможно, у королев в «Варяге» и «Аквамене» (а также грядущем мультфильме «Очарованная») тоже было что-то такое, но кто помнит этих героинь? Впрочем, и «Семейное дело» с Заком Эфроном вряд ли останется в веках. У «Плохой девочки» амбиции гораздо более серьезные: это не поточный летний Netflix, а A24 и основной венецианский конкурс. Режиссер Халина Рейн — голландка, по первой профессии актриса (она играла, например, в «Черной книге» Пола Верховена, которого явно почитает) — пару лет назад уже сняла для A24 довольно хайповую хоррор-комедию «Тела, тела, тела».
«Плохая девочка» (в оригинальном Babygirl ничего плохого не заложено, только ласка) тоже про тела, тела, тела и тоже в основном комедия, хотя и не всегда, кажется, осознанная. Во всяком случае, «эротическим триллером», как его продают, фильм не является точно. Временами Рейн пытается поднять ставки в отношениях Роми и Сэмюэла (она может его уволить! он может на нее нажаловаться!), но делает это рассеянно и без намека на саспенс.
С эротикой, впрочем, всё в относительном порядке. Максимум, что позволяет себе в кадре Дикинсон, — поводить голым торсом под Джорджа Майкла, зато Кидман готова идти во все тяжкие под INXS. Уже студийные логотипы в начале фильма озвучены ее стонами, наигранными, как мы выясним через минуту (а герой Бандераса — с опозданием на 19 лет). Другой вопрос, что все тяжкие оказываются достаточно скромными. Роми тяготеет к мазохизму, а Сэмюэл, стало быть, становится ее повелителем, но де-факто самое страшное, что он делает, разбивает чашку, чтобы она потом прибралась.
Кроме того, его фантазии странно вертятся вокруг молока: сначала он заказывает для нее в баре стакан, и она его выпивает (так драматически, словно это рыбий жир), потом он ставит ей на пол мисочку полакать. Молодой человек представляется собачником, но все эти молочные дела наводят на мысль, что втайне он больше по кошкам. Справедливости ради однажды он дает ей за хорошее поведение конфетку.
Если оставить в стороне удовольствие (тоже, наверное, небесспорное) от наблюдения за Николь Кидман на четвереньках, в фильме остается на удивление немного. Понятно, что речь идет о динамике власти и контроля (кому непонятно, тому сообщат с экрана прямым текстом), но что именно Рейн пытается сказать, не так очевидно. Что все друг друга используют? Что у женщин тоже есть необычные желания? Что оргазм подлежит автоматизированной доставке? «Девочку» можно воспринимать как рейп-фантазию, косплей верховеновского фильма «Она» (где снималась председательница венецианского жюри Изабель Юппер), но на этом фоне провокации Рейн выглядят по-детски невинными. Женщина-босс хочет, чтобы иногда ей командовали — вряд ли кого-то лишит сна такой поворот.
Для подлинной трансгрессии нужен шок, нужна опасность. То, что подтянутая женщина за 50 решает переспать с пареньком вдвое младше и с внешностью модели Prada, на сенсацию не тянет, и режиссер, конечно, это понимает. Но все ее попытки заявить что-то сверх программы, добавить серому пятьдесят первый оттенок, терпят неудачу. Герои патологически не умеют выражать свои мысли и все время занимаются какой-то ерундой: каждая новая встреча приводит к большей фрустрации, и это не остро, а неловко и глупо. Ближе к финалу есть уморительная (в этом случае нарочно, кажется) сцена, где один герой прямым текстом сообщает другому, что у того устаревшие представления о мазохизме. «Она» (как и почти все фильмы Верховена) говорит нам о том, что сексуальность, прежде всего женская — это черная воронка. «Девочка» заявляет, что это блюдечко с молоком.
Фото: INSTAR Images LLC / Legion-Media