Кинокритик Кинопоиска вспоминает яркую и в конечном счете трагическую карьеру французского актера, который прошел путь, редкий среди звезд-мужчин: сперва покорил мир своей загадочной красотой, а потом стал ее заложником.
Делон на три года пережил Жан-Поля Бельмондо — актера, который начал сниматься одновременно с ним в конце 1950-х и соперничество с которым определило всю его карьеру. Кажется, он из принципа, несмотря на многочисленные намеки на скорую смерть, дотянул до тех же 88 лет, что прожил тот. В 1960–70-е Делон и Бельмондо, порой работая с одними и теми же режиссерами и даже в одних фильмах, с равным успехом представляли две стороны идеализированной французской мужественности (за третий и самый жизненный архетип отвечал Луи де Фюнес) — обаятельный шалопай и ледяной самурай.
В этой паре наследников Жана Габена Делон был, конечно, «злым близнецом», причем не только на экране, но и вне его. Как станет особенно понятно на поминках, ему даже близко не удалось достичь той безусловной всенародной любви, в которой купался Бебель в последние десятилетия жизни, когда блеск кинозвезды отходит на второй план, а человеческие качества — наоборот. Культурное влияние — другой вопрос. В послевоенной истории мирового кино Делон — международная икона стиля, олицетворение эфемерной целлулоидной красоты — стал значительнее любого из своих соотечественников.
В первой же его по-настоящему звездной роли талантливого мистера Рипли в «На ярком солнце» Делон предстал фигурой загадочной, аморальной и сексуально амбивалентной. Как известно, на актера он не учился; его университетами были трудное детство, полукриминальная юность и позорная французская кампания в Индокитае. Поэтому в кадре он просто жил — наполовину хищник, наполовину потерявшийся щеночек. Совсем другую сторону Делона попытался тогда же, в 1960 году, разглядеть Лукино Висконти, у которого актер сыграл Рокко, практически Алёшу Карамазова, но это был разовый эксперимент; тот же Висконти в следующий раз взял его уже на роль конъюнктурщика Танкреди в «Леопарде».
Со временем имидж Делона будет меняться, но природный магнетизм, тайна, которая есть в его глазах, никуда не денутся; именно в нее, а не в безупречные черты лица, однажды влюбилась камера. Недостаток техники в конечном счете играет Делону на руку: он заставляет зрителя додумывать, гадать о том, что же все-таки происходит у него в голове. Что точно всегда просвечивало в делоновском нарциссизме, так это меланхолия. Красота не только козырь, но и ноша; проблема, с которой мужчин общество учит справляться еще хуже, чем женщин. Что делать, когда у тебя такие скулы? И что случится, когда красота увянет? Молодой Делон — это головоломка, скрытая угроза, будь то бессердечный брокер в «Затмении», жестокий офицер в «Трех шагах в бреду» или загорелый социопат в «Бассейне».
Периодически гипнотизируя титанов модернистского кино, в остальное время Делон делал коммерческую карьеру, полную упоительных пустышек вперемешку с нечаянными шедеврами. Он играл в бесконечных антологиях, которые тогда были в моде, и в спагетти-вестернах, в «Черном тюльпане» и «Зорро», в фетишистской «Девушке на мотоцикле» и драме про Троцкого и Рамона Меркадера. При этом «Мелодия из подвала», «Искатели приключений» или «Сицилийский клан» — среди лучших образцов жанрового кино 1960-х.
Голливудская карьера Делона никогда не была особенно успешной, но в мутноватом мире международных копродукций он был редким представителем континентальной Европы, кому было позволено играть на равных с американскими тяжеловесами Бертом Ланкастером, Ричардом Бёртоном или Чарльзом Бронсоном.
Главный экспортный успех актера — парадоксально сугубо домашний «Самурай», по сей день (см., скажем, последнего Финчера) едва ли не самый влиятельный французский фильм, без конца цитируемый что в Азии, что в Америке. Это не факт, что лучшая работа великого Жан-Пьера Мельвиля (который чуть позже еще снимет Делона в «Красном круге» и «Шпике»), но точно самый делонистый Делон, его визитная карточка; кино про то, как этому мужчине с холодными глазами идет шляпа, кино про киногению.
В 1970-е, когда к Делону медленно начал подкрадываться средний возраст, он сыграл самые пронзительные свои роли. «Первая ночь покоя» про учителя, влюбившегося в сложную школьницу. «Месье Кляйн» про аморального арт-дилера в оккупированном Париже. «Спешащий человек» про торопыгу, добегавшегося до инфаркта. Над актером словно сгустилось облако скорого конца, притом что ему исполнилось каких-то 40 лет и чисто математически впереди было, как мы знаем сегодня, даже больше, чем позади.
Брижит Бардо, находившаяся в такой же ситуации, просто перестала сниматься. Делона морщины пугали, видимо, чуточку меньше, и он до конца 1990-х перешел на ленивый режим «фильм в год». «Тегеран-43», неудачные попытки снимать самому, все более консервативные полицейские боевики. Из позднего периода можно вспомнить барона де Шарлю в недурной экранизации Пруста, мистическую двойную роль в синефильской «Новой волне» Годара и, пожалуй, «Нашу историю» Бертрана Блие, где актер хорошо смотрится в нехарактерной для себя роли спивающегося лузера.
С возрастом Делон (вслед за той же Бардо) превратился в фигуру трагикомическую, слегка одиозную; олицетворение французского духа, но не солнечное и вечнозеленое, как Бельмондо, а ретроградное, с неприятным националистическим душком. Делон стал брюзжать про падение нравов и засилье иммигрантов, про недостаток патриотизма и отход от идеалов голлизма, про то, что кино уже не то и мужчины не те. Он коллекционировал оружие и Жерико с Делакруа, заигрывал с «Национальным фронтом» и участвовал в скандалах криминальных и семейных.
При этом его политические демарши выглядели скорее капризами, чем частью идеологии: в одном из последних интервью, скажем, он очень презрительно отозвался о Трампе и восторгался Байденом, да и во внутренних французских вопросах всегда был непоследователен. А что касается художественных вкусов и круга общения, то, как он сам с удовольствием подчеркивал, он был человеком простым, хотя и чрезвычайно сообразительным. Бельмондо вырос в семье скульптора и художницы, ходил в лучшие школы. Делон в юности собирался стать то ли колбасником, как отчим, то ли сутенером.
Его пиковые 15–20 лет обеспечили ему бессмертие. Подарили нам дюжину выдающихся ролей и образ, который даже больше чем сумма ролей — это материал, из которого сделаны мечты. Последующая долгая жизнь Делона по-своему тоже очень кинематографична (или литературна), образчик вечного щемяще-печального романтического нарратива — умирающей красоты.
Автор: Станислав Зельвенский
Фото: Patrice PICOT / Gamma-Rapho Via Getty Images, COLLECTION CHRISTOPHEL / Legion-Media, Photo 12 / Legion-Media
