Азартный бездельник Сос, поставивший последние деньги на «Экспресс», солнце русской поэзии Пушкин, малолетний бандит по кличке Зима — в галерее образов 24-летнего Льва Зулькарнаева достаточно ярких находок. Совсем недавно в послужном списке артиста появился еще один важный проект — сериал Kion «Она такая классная», где Зулькарнаев сыграл парня с расстройством аутистического спектра. В рубрике «Привет! Меня зовут…», где Кинопоиск предлагает молодым кинематографистам ответить на вопросы специальной анкеты, Лев рассказывает о подготовке к сложной роли, рассуждает о поэзии, признается в любви к «Бёрдмэну» и делится первыми подробностями «Детей перемен» Сергея Тарамаева и Любови Львовой.
Дата и место рождения: 9 февраля 2000 года, Тюмень
Рост: 178 см
Цвет глаз: карие
Я представляю последнюю плеяду больших русских литераторов. Свой жизненный и творческий путь начал в Тюмени. Будучи нерадивым юношей, ездил по горам и экспедициям, выигрывал призовые места на геологических олимпиадах. Но от судьбы, как говорится, не уйдешь: повзрослев, я переехал в Москву, поступил в ГИТИС и даже окончил его. С тех пор успел сняться в «Экспрессе» Руслана Братова, нашумевшем «Слове пацана» и еще нескольких крупных проектах. В настоящий момент продолжаю биться на полях отечественного кинематографа. Ах да! Мое сердце свободно!
— Что тебя сегодня обрадовало?
— Поездка на «Мосфильм»! Там прошла плодотворная встреча с одним режиссером — обсудили предстоящий проект и нащупали интересные повороты для моей роли.
— Назови три фильма, которые оказали на тебя влияние?
— Первый, безусловно, «Бёрдмэн» Алехандро Гонсалеса Иньярриту. Для меня эта картина — собрание всех тайн актерского бытия, буквально библия профессии артиста. Второй — «Послушай меня, Марлон», документальный фильм про Брандо, в основу которого легли аудио, видеоинтервью и его дневники. Ну а третьим пусть будет «Апокалипсис сегодня» Фрэнсиса Форда Копполы.
— В каком фильме ты бы хотел жить?
— «Бёрдмэн». Только я в нем уже живу! Зачем менять шило на мыло, пусть так и продолжается.
— Лучший и худший фильм для первого свидания?
— Не хотелось бы показаться дураком, но вчера на первом свидании я как раз смотрел «Бёрдмэна»... Это смешно, но ведь у каждого есть нечто сокровенное, чем мы делимся с девушкой, надеясь на совпадение вкусов. Для меня лакмусовая бумажка — фильм Иньярриту. Если тебе не нравится «Бёрдмэн», то тогда я вызову тебе такси. (Смеется.) К слову, вчера все прошло отлично! Если говорить про худший вариант для свидания, то мой претендент — «Человеческая многоножка». Хотя и это тоже своего рода лакмусовая бумажка.
— Любовь — это…
— Источник жизни.
— Какой последний фильм заставил тебя плакать?
— Я, признаться, очень плаксивый. Могу зарыдать даже на фильме «Артек» с Михаилом Галустяном. Три раза… Все манипулятивные ходы, подготовленные для зрителя, работают на мне безотказно. Причем не только в кино, но и в живописи, музыке, театре. Последний раз пустил слезу на «Идеальных днях» Вима Вендерса — замечательный фильм о магии жизни. Он от начала до конца трогательный, но я расклеился на сцене, где Хираяма встречается со своей сестрой.
— Фильм, где ты хотел бы сыграть вместо главного актера?
— Осенью 2022-го в одном интервью ты сказал, что так и не понял до конца, как правильно сниматься в кино. Спустя два года существовать в кадре стало проще?
— С тех пор в арсенале появилось несколько наработок, заготовок или, проще говоря, штампов, которые волей-неволей используются в работе. Но если говорить ответственно, то я еще больше не понимаю, как правильно сниматься в кино! За два года я перелопатил множество систем, актерских методик и в итоге впал в еще большую растерянность. Осознал, что чем дальше буду идти, тем больше будет вопросов. Ведь даже Станиславский не пришел к какому-то закономерному финалу. Он трижды себя переизобретал, но понятие действия так и не успел расшифровать полностью. В общем, актерство — постоянный поиск. Это дезориентирует, но вместе с тем вдохновляет.
— Чем тебя привлек проект «Она такая классная»?
— В первую очередь меня привлекала роль человека с расстройством аутистического спектра. Это ответственный вызов, который я, как азартный во всех отношениях человек, не мог не принять. Актеру всегда интересно решать сложные задачи.
— Фальшь тут недопустима. Как ты работал с рисунком роли?
— Как говорил герой Эдварда Нортона в «Бёрдмэне»: «Только плохо играть я не умею». (Смеется.) Образ своего персонажа я собирал как мозаику: смотрел документальные и художественные картины, волонтерил, общался с подопечными и кураторами фонда «Антон тут рядом». При этом очень много деталей взял от давних знакомых, просто перенял какие-то их особенности, которые мне показались аутическими. Роль действительно рискованная, но и с трепетом тут нельзя переборщить. Необходимо было слепить образ и существовать на некоторой дистанции, чтобы понимать, куда его вести. Чтобы это не была чистая физиология, которая может оттолкнуть. Для меня важно, что за Лёней виден еще и Лев. Персонаж — инструмент для донесения месседжа.
— Можешь описать своего Лёню? Какой он?
— Лёня трогательный, осознанный и даже хитрый. Он носитель света. Не могу сказать, что это прям роль Мышкина, но персонаж сообщает остальным героям (и зрителям заодно) нечто новое о них самих, помогает им переоткрыть себя.
— Что нового ты открыл для себя при общении с подопечными фонда «Антон тут рядом»?
— Я понял, что у этих людей нет второго дна, нет никакой фиги в кармане. Они настолько бескорыстны, природны и чисты, что способны тем самым подсвечивать твои личные огрехи. Рядом с ними ты чувствуешь себя… мелким. Понимаешь, что все бытовые проблемы и сиюминутные заботы — ерунда.
— «Она такая классная» — роуд-муви и одновременно бадди-муви. Как складывались отношения с Денисом Прытковым на площадке?
— Мы поладили в первый же день! И с Денисом, и с Валерой Степановым, и с Женей Егоровым. С Прытковым мы жили в одном вагончике, поэтому на период съемок у нас сложилась долгая, невыносимая, но веселая дружба.
— Что может заставить тебя спонтанно пуститься в путешествие через всю страну?
— Свободные дни в графике. Как только пойму, что в ближайшую неделю у меня нет никаких дел, то сяду в машину, возьму пару друзей и поеду по Золотому кольцу, по всем этим древним городам Северо-Восточной Руси. Или, может, куда-то подальше. До Минска, например. Чтобы поиграть там в казино.
— Расскажи о своих музыкальных предпочтениях.
— Они самые разнообразные. Мне кажется, что открытость ко всему — черта нашей метаиронической эпохи. Я могу слушать и группу ABBA, и Чайковского, и Киркорова, и Beatles, и Хаски. Все эти музыканты идут вперемешку в плейлисте.
— Есть песня, которая лучше всего говорит о тебе?
— «В красивейшем месте над озером». Это песня невероятной группы Beautiful Boys, которую я открыл для себя совсем недавно. Настоятельно рекомендую.
— В будущем мы увидим тебя в «Детях перемен» — многообещающем проекте Start и Wink. Можешь рассказать вкратце о своем персонаже?
— Люба и Серёжа сделали режиссерский подарок — написали роль не столько под меня, сколько про меня. Мой герой в «Детях перемен» — одинокий и несчастный поэт. Не могу сказать, что я одинок и несчастен, но соприкосновений с персонажем много. Хотя бы потому, что он тоже сочиняет стихи. И все произведения, что прозвучат в сериале, я написал сам. Это редкий пример полной синхронизации или, как мы любим шутить с друзьями, роль-исповедь, роль-судьба.
— Нет страха увязнуть в амплуа подростка-бандита?
— Нет. Мне абсолютно все равно, даже если в десять подобных проектов позовут. Потому что каждую роль буду делать по-разному.
— Это была мечта, и все мои ожидания от работы более чем оправдались! Говорить о съемках у Романа можно часами, потому что он волшебник. Ему удается создать на площадке особое энергетическое поле, благодаря которому случаются чудеса. Все участники творческого процесса проделывают путь из точки А в точку Б, не зная, каким он будет на самом деле. Конечно, есть какие-то условные флажки, но нередко мы за них выходили. В результате получилась чистая, как говорит Михайлов, субстанция кино. Ты, словно проводник, пропускаешь ее через себя и просто не мешаешь ей состояться. Нечто похожее хочется нащупать и в своей работе. Чтобы не играть, а не мешать игре случиться.
— Поговорим немного о поэзии. Откуда берешь вдохновение, чтобы писать стихи?
— Мне кажется, что вдохновение черпают те, кто не умеют писать стихи. Не могу сказать, что я профессионал и гениальный творец, но убежден, что стихотворение — это звук. Поэты, которые описывали творческий процесс, разнятся в метафорах, но суть всегда одинакова: это звуковая волна, некий гул, который живет в тебе. И ты не можешь его не высказать, не воплотить. Если он застрянет, то это может быть чревато болезнями. Так что стихосложение не совсем вопрос вдохновения. Иногда стихи и по несколько лет могут не приходить. Как, например, в случае с Дмитрием Воденниковым — потрясающим современным поэтом, который 10 лет ничего не писал. Я и сам уже месяца три ничего не сочинял. Однако сегодня весь день чувствую в голове этот самый гул. Кажется, сегодня-завтра что-то родится.
— Что в поэзии главное?
— Дмитрий Быков как-то сказал, что важно не столько качество текста, сколько состояние художника в момент написания. В последнее время я с ним согласен. Так что главное — состояние художника. Ну и разумеется, мелодика.
— Твои любимые поэты?
— Юрий Левитанский, Дмитрий Воденников, Иосиф Бродский, Осип Мандельштам, Анна Ахматова и, конечно, Александр Пушкин.
— Ты согласен с тем, что Пушкин — наше все?
— Фраза действительно набила оскомину и изжила себя лет этак семьдесят назад. Но ведь это правда, чего уж тут поделаешь. Он солнце русской поэзии и создатель нашего современного языка. Даже не гений, а какая-то недосягаемая категория. Не могу подобрать правильное слово, чтобы описать его произведения, это невыразимое чудо. Пушкин на том олимпе, где Данте, Гёте, Микеланджело. Кстати, стихотворения его очень киногеничны. Та же «Метель» — пособие по киномонтажу.
— Ты играл и Пушкина, и Рахманинова. Какую историческую личность еще хотелось бы воплотить на экране?
— Льва Николаевича Гумилёва! Почему бы и нет? Тем более что я на него чем-то похож.
— Твое хобби?
— Раньше была куча увлечений. В школьные годы, например, занимался геологией: изучал минералы, собирал образцы и ездил на олимпиады. Сейчас всё сложнее: чем старше становлюсь, тем большего фокуса требуют основные занятия — актерство и поэзия. На остальное почти не остается сил, что, как мне кажется, вполне закономерно. Тем не менее увлекаюсь футболом: играю на позиции флангового защитника, делаю ставки, хожу на стадион, болею за «Спартак».
— Видел в твоем Telegram-канале, как ты готовил стейк с грибным соусом. Увлекаешься кулинарией?
— Да! Обожаю готовить. У меня пока три коронных блюда: тартар из тунца с клубникой и каперсами, ризотто том ям и тот самый стейк в грибном соусе — его можно подавать со спаржей или капрезе. Иногда обращаюсь за рецептами к каким-то крутым поварам на YouTube, а иногда доверяюсь потоку фантазии. Правда, во втором случае блюда чаще всего отправляются в мусорку после снятия пробы.
— Ты учился на режиссерском факультете ГИТИСа. Есть ли режиссерские амбиции?
— Безусловно. Но пока не хватает жизненного опыта. Если и начинать режиссерский путь, то лучше, как по мне, в кино и с короткого метра. Некоторые идеи есть, но делиться подробностями еще рано.
— Ты больше любишь академический театр или экспериментальные постановки?
— В последнее время эти понятия сильно размылись, и я стал проще относиться к театральному искусству. Какие-то вещи трогают, а какие-то нет — вот главный и очень простой критерий. Например, последнее, что во мне как-то отозвалось, — «Сказка про последнего ангела» Андрея Могучего, которую можно посмотреть в Театре Наций. Да и вообще почти все его спектакли — маленькие театральные шедевры.
— Твой самый большой в жизни страх?
— Страх смерти.
— Что поддерживает тебя в трудные времена?
— Я в этом смысле очень жизнеспособен. Мне никогда не кажется, что все плохо. Но если все же грустно, то спасают две вещи: любовь и чувство собственной исключительности. (Смеется.)
— С каким режиссером хотел бы поработать в будущем?
— Очень интересен подход корейского режиссера Хон Сан-су. Думаю, с ним было бы классно поработать. Из западных титанов — Пол Томас Андерсон. Если говорить о соотечественниках, то буду рад сняться у Бориса Хлебникова, Наталии Мещаниновой и Бакура Бакурадзе.
— Твое тотемное животное?
— Я кошатник, так что выбор очевиден.
— Что бы ты сказал себе пятилетнему?
— Ничего не бойся, я с тобой!
— Что бы пожелал себе через 20 лет?
— Не прекращать тот поиск, который веду в профессии.
Автор: Никита Демченко
Фото: Настя Ликкей для Кинопоиска
