На Кинопоиске продолжает выходить третий сезон «И снова здравствуйте!» — комедийного сериала Егора Чичканова про неубиваемого решалу Бориса, который пытается завязать с криминальным прошлым и начать новую жизнь. Бессмертного протагониста по-прежнему играет Андрей Мерзликин — крупный артист, в чьем графике не так много свободных минут. Однако нам повезло: актер выделил время, чтобы поговорить о продолжении ИСЗ, комедийных ролях, засилии «бандитского» кино и новом международном фестивале «КиноБраво».
— Поделитесь, пожалуйста, своими впечатлениями от третьего сезона «И снова здравствуйте!». Каким он получился в сравнении с предыдущими?
— Когда я прочитал сценарий, то в первую очередь обратил внимание на то, как возмужал и вырос режиссер Егор Чичканов. В первом сезоне он лишь делал первые шаги: упражнялся в жанре, намечал характеры персонажей и контуры большой истории. Во втором же начал раскручивать сюжет. А в третьем, говоря словами моего персонажа, стал «распускать свои щупальца» — ловить кураж и вкладывать в сериал все свое обаяние. Мне нравится, что в проекте нет ни одной скучной сцены и героев, которых зритель бы ненавидел. Все они непростые и любопытные, вызывающие определенное сочувствие.
Пока я успел посмотреть только первую серию третьего сезона, и ожидания оправдались полностью. Она даже технически снята как-то иначе, отличается от прошлых эпизодов плотным монтажом, обилием визуального юмора. Еще новый сезон — подарок для диджея: режиссер собрал множество самых разных композиций. Это тщательная работа, все песни прописаны прямо в сценарии.
— А как изменился (и изменился ли?) ваш Борис?
— Борис проводит большую внутреннюю работу над своим характером, из механической машины для убийств превращается в нечто живое. А зритель, знакомясь с ним поближе, начинает понимать, почему именно персонаж наделен качествами сверхгероя. Постоянно оживая, он приходит к самому себе, понимает, насколько ценны человеческая жизнь, любовь, великодушие и прощение. Играть такую трансформацию очень интересно. Хотя и не так весело, как постоянно оживать и бить бандитов кастрюлями! (Смеется.)
— Вы в экшен-сценах снимаетесь без дублеров?
— Всё сам! За три сезона меня привели в хорошую форму, поэтому экшен, скорее, творческий вызов. Всякий раз нужно придумать что-то уникальное, трюки, которые никто не делал. У нас за зрелищность отвечают Андрей Березкин и его каскадерская команда. С одной стороны, ребята всё придумывают за артистов, а с другой — оставляют простор для фантазии и экспериментов. А самое главное, не обременяют длительными репетициями!
— Актеры — суеверный народ, болезненно переживающий тяготы своих персонажей. Каково вам то в гробу лежать, то в морге?
— Нестрашно в общем-то… Если задуматься, в реальной жизни нас регулярно что-то убивает. Иной раз вечером думаешь: «Все! Нет больше сил!» А на следующий день как ни в чем не бывало встаешь и живешь дальше, пытаешься получать удовольствие.
— Ну водку-то под подушку клали?
— Разумеется! Более того, каждый сезон под подушку отправлялась одна и та же бутылка. (Смеется.) Просто человек, который ее хранит, оказался непьющим. Так что традиции советского кино живы! И не нам их нарушать.
— Бессмертие — дар или проклятие, как считаете?
— Это дар для людей, которым есть куда расти и меняться. А если ты остановился в своем развитии, то тогда бессмертие — величайшая пытка. Мне кажется, как-то так устроен ад… Как мучительная стагнация. А в раю, наоборот, идешь и думаешь: «Боже, впереди столько всего интересного!»
— Вы не потеряли веру в то, что впереди еще много всего?
— Бывают всякие периоды в жизни. Но что-то интересное происходит каждый день! Например, в работе появляются роли, отражающие мой внутренний диалог. Все чаще читаешь сценарии и осознаешь, что текст говорит про тебя. Это здорово, потому что актеру в таком случае есть что сказать. Не изобразить, а именно сказать. Снимаясь в проекте, можно, не скрывая, прокричать: «У меня так было!» Проработать какие-то переживания.
— Роль Бориса как-то резонирует с вашей жизнью?
— Безусловно. И не только роль Бориса. Я снимаюсь в нескольких проектах одновременно, и все они попадают в повестку дня моей личной жизни. Это поражает и вдохновляет, поскольку мне есть о чем рефлексировать в кадре. Не надо звонить и спрашивать у пацанов, что делать в той или иной ситуации. Потому что я сам живу в этой ситуации прямо сейчас.
— Отыгрывать сложные внутренние переживания для вас не в новинку. А сложно ли быть смешным?
— Не сложно, а сложнее. Нет пока настолько развитых комедийных мускулов. При этом на съемках я достаточно быстро уловил, что предрасположенность к жанру у меня все же есть. Сначала всецело доверял режиссеру и его жесткой воле, но потом начал нащупывать что-то самостоятельно. Со временем понял, что мне очень нравится работать с юмором и искать его природу. К счастью, это поняли и другие режиссеры: начали чаще приглашать на комедийные роли, в том числе в театре. А я, в свою очередь, начал экспериментировать и вкладывать комедийные обертоны даже туда, где это заранее не прописано. При помощи шуток проще донести серьезные мысли до публики. Хотелось бы и в жизни научиться лучше владеть юмористическими инструментами, уметь посмеяться над собой. Кажется, что с возрастом человек становится уж слишком серьезным.
— Выходит, работа в комедийном жанре помогает вам сохранить внутреннего ребенка?
— Сохранить и разбудить. Ведь актеры по большому счету дети, и корень нашей профессии — игра. Если драматургия проекта располагает, то мы с большим удовольствием хихикаем и хахакаем. Прямо как в детсадовской песочнице. Хочется продлить этот праздник, поэтому мы все уговариваем Егора подумать над еще одним сезоном или даже полным метром. Уверен, «И снова здравствуйте!» будет отлично смотреться на большом экране, потенциал у проекта есть.
— На съемках ИСЗ вы работали с молодыми партнерами. Они другие? Вам интересно, как они думают, как подходят к работе?
— При столкновении с новым поколением режиссеров и актеров у меня появилась надежда на возрождение российского кино. Раньше все только говорили о ренессансе, а сейчас его уже можно наблюдать! И я, словно пиявка, цепляюсь за молодежь и говорю: «Ребята, возьмите меня с собой в ваше будущее! Не пристреливайте старых лошадей, мы вам еще пригодимся». Они заряжают энергией, залихватским отношением к профессии. Примеров много, и далеко за ними ходить не надо. Тот же Егор Чичканов — человек, который находится на своем месте. Причем человек достойный! Работать с ним — большой подарок и удовольствие.
— А что еще нужно российскому кино для полноценного ренессанса?
— Путь к величию лежит через рефлексию. Уверен, со временем молодые творцы начнут задавать себе вопросы: «А зачем мы это делаем? Где здесь мы?» В этот же момент начнут появляться проекты, которые аллегорически будут говорить о нас с вами. Зрителю нужны фильмы, которые будут не только развлекать, но и выбивать почву из-под ног, запускать какие-то мыслительные процессы.
Российское кино, на самом деле, всегда строилось на философских размышлениях. Но раньше настроения были упаднические, не покидало ощущение, что будущего нет. А сейчас в профессию пришли люди, влюбленные в жизнь. Они-то как раз и смогут найти в рефлексии твердую опору, напомнят нам о том, что жизнь прекрасна.
— Получается, нужно больше рассуждать на серьезные темы?
— Серьезные и неоднозначные. Вот, например, тема предательства… В кино можно увидеть тех, кого предали. Но интересно же поразмышлять и о том, как живет сам предатель. Что он чувствует? Как он живет дальше? Так с ходу и не вспоминаются фильмы, которые исследовали бы эти вопросы. Но все придет! Все мы находимся на большом банкете: скоро одних блюд наедятся и перейдут к другим.
— К слову, про надоевшие блюда. Как думаете, почему криминальная тема никак не отпускает наше кино?
— Сложно сказать, почему наш добрый и светлый народ тянется к этой теме. Возможно, так называемая криминальная Россия — наша генетическая память. А может, зрителям — как отечественным, так и иностранным — просто нравится смотреть на то, как плохой человек идет и наказывает других, еще больших плохишей. Такие фильмы всегда балансируют на грани, рассуждают о понятных зрителю категориях — человеческой справедливости или, скажем, дружбе. Вот я с большим удовольствием посмотрел «Слово пацана» и вдруг понял, что обаяние этих парней лежит как раз в области дружбы. Ничто так не объединяет, как преступление! (Смеется.) Это я, как человек, снимавшийся в «Бумере», вам говорю. Есть, впрочем, и третий, самый простой вариант. За историями в криминальном жанре просто-напросто увлекательно наблюдать. И генетический код тут ни при чем.
— А у вас нет амбиций сценариста? Или, может быть, режиссера? У вас же в послужном списке имеется короткий метр.
— Само собой, я задумываюсь о режиссуре. Но тут же задаю себе вопрос: «А хватит ли сил?» Физических, душевных и эмоциональных. Режиссер — профессия, которой нужно уделять практически все свободное время. Многие зрители даже не догадываются, сколько драгоценного ресурса автор вкладывает в свое кино. Спасибо, что вообще выжил, называется. Спасибо, что не бросаешь профессию. Нужно действительно очень хотеть рассказать какую-то историю, быть готовым пожертвовать собой ради нее. Поэтому пока продолжаю размышлять. Актером быть как-то проще.
— При этом вы все равно пробуете себя в новых профессиях. Недавно вот стали креативным продюсером фестиваля «КиноБраво» в Сочи.
— Это вышло случайно, на самом деле. С людьми, ответственными за организацию смотра, мы снимали «Северный полюс» — кино о первой российской атомной подлодке. В процессе производства созрел разговор о фестивале, на котором за призы соревновались бы картины, имеющие стопроцентный зрительский успех. Мы начали разгонять и поняли, что идея неплохая. Ведь интересно посмотреть на фильмы, которые пользуются популярностью у жителей Ирана, Ливана или, например, Сербии. А иностранцам, наоборот, любопытно, какие проекты собирают кассу в России. Проще говоря, «КиноБраво» — беспроигрышный вариант, мероприятие, рассчитанное на популяризацию массового кино, к которому, несмотря на сборы, все еще относятся с предубеждением.
— По какому принципу фильмы отбирают в конкурс?
— Иногда мне звонят коллеги и, подмигивая, спрашивают: «Андрей, а как бы нам картину пристроить к вам на фестиваль?» А я отвечаю: «Ребята, надо всего лишь показать бокс-офис».
— Вы уже видели какие-то картины из программы?
— Программа держится в строгом секрете, и полное представление о ней имеет только отборщик фестиваля. Но могу сказать, что у нас будут представлены и полнометражные игровые фильмы, и мультипликация. Некоторые картины будут событием! Гости не заскучают.
— Сложно ли в 2024 году организовать международный кинофестиваль?
— Сложности есть. Но даже несмотря на сложный статус России, заявки из других стран приходят. На данный момент свое участие подтвердили 13 стран, однако к сентябрю их число может увеличиться. Переговоры ведутся.
— Как пристально вы следите за зарубежным кино?
— К сожалению, не так пристально, как хотелось бы. В основном получается приобщиться только к тому, что у всех на слуху. Но я и не киновед, к просмотру отношусь просто как зритель.
— Что из недавнего вас впечатлило?
— «Министерство неджентльменских дел» Гая Ричи. Это хорошее зрительское кино, сделанное на высоком профессиональном уровне. Тот самый пример массового фильма, который с удовольствием будут смотреть в любой стране.
— А из нашего что-нибудь вспомните?
— Недавно во время очередного перелета добрался до новых «Бременских музыкантов». Как большой поклонник оригинала, включал с осторожностью и предубеждением. А получил в итоге искреннее удовольствие! Понравились актерские работы, порадовало, как авторы адаптировали мультфильм под современные реалии, какие ракурсы нашли для этой истории. Вот это, я считаю, подход! Такие ремейки не стыдно и детям показать.
Автор: Никита Демченко