В издательстве «Редакция Елены Шубиной» вышел фантастический триллер двукратного лауреата премии «Большая книга» Шамиля Идиатуллина под названием «Бояться поздно». Новый роман уже можно читать и слушать (аудиоверсию озвучил актер Григорий Перель). Галина Юзефович рассказывает, почему этот текст просто создан для экранизации и на каком чертовом колесе читателю предстоит прокатиться.
Галина Юзефович
Литературный критик
Домашняя застенчивая девочка Аля — студентка-отличница, дочка любящих родителей, старшая сестра брата-подростка и трепетная котовладелица, — вместо того чтобы по традиции поехать с семьей в гости к бабушке, решает провести зимние выходные с друзьями в загородном пансионате. Впрочем, с друзьями — это сильно сказано: из всей компании Аля близко знакома только с Алисой, верной подругой со школьных времен, а остальные — просто товарищи по закрытому чатику «Отгадка рядом». Все его участники подкидывают друг другу любопытные загадки в диапазоне от внезапной смены дизайна популярного приложения до странных монтажных склеек в новостном репортаже, а после с наслаждением бьются над их решением. И вот теперь завсегдатаи чата решили наконец развиртуализироваться, а заодно пройти бета-версию нового релиза культовой компьютерной игры — честь, выпадающая лишь избранным счастливчикам.
Однако то, что обещает стать лучшим уик-эндом в Алиной жизни, оборачивается кошмаром в самом буквальном смысле слова. Первый же вечер в уютном домике заканчивается массовой бойней, после которой убитая прямо в момент прохождения игры Аля… просыпается в электричке по дороге в загородный пансионат, чтобы заново прожить события дня и заново погибнуть ровно в 20:00. А потом еще раз. И еще — до тех пор, покуда в закольцованной, если так можно выразиться, композиции не начинает проступать некий зловещий паттерн, а товарищи по несчастью из безвольных статистов не превращаются в полноценных помощников.
И именно в тот момент, когда перед героями начинает брезжить надежда выбраться из дурной бесконечности и понять, что же случилось с ними в реальности, отпущенный им срок начинает истекать.
Петля времени, день, проживаемый вновь и вновь, — популярный кинематографический сюжет. Впервые, пожалуй, возникнув в «Дне сурка», он же повторяется и в сериале «Жизни матрешки», и в «Доме странных детей», и в «Грани будущего», и во множестве других фильмов. Именно на «Грань будущего» роман Шамиля Идиатуллина «Бояться поздно» похож более всего: героев раз за разом выбрасывает в начало своеобразного игрового уровня, однако, зная, какие ловушки ждут впереди, с каждой следующей попыткой они могут пройти на шаг или два дальше, до тех пор пока игровые жизни не кончатся.
Кажется, «Бояться поздно» тоже хотел бы родиться фильмом или в крайнем случае сериалом. Основной акцент Идиатуллин делает на экшен (в романе буквально в каждом абзаце что-то происходит), а также диалоги — порой настолько динамичные, что определить, кому же из героев принадлежит та или иная реплика, удается не без труда. С прозой Идиатуллина это происходит не впервые: энергичная и порой дезориентирующая скороговорка стала приметой всех последних книг писателя от этно-фэнтези «Последнее время» до социальной драмы «Бывшая Ленина» и (в меньшей степени) триллера «До февраля». Автор словно бы намеренно злоупотребляет читательской сообразительностью, проглатывая важные сюжетные шаги, пунктиром обозначая детали, избегая описаний и в целом опуская или ужимая все, что может быть опущено и ужато без серьезного ущерба для жесткого нарративного функционала.
Обрасти некоторой романной плотью (или, напротив, обзавестись видеорядом) определенно пошло бы «Бояться поздно» на пользу с чисто литературной точки зрения. Сказанное, впрочем, ни в малой мере не означает, что в своем нынешнем виде роман не заслуживает вдумчивого и заинтересованного прочтения — скорее, наоборот.
Развернув типичный киношный сюжет в литературную плоскость, Шамиль Идиатуллин привносит в него эффекты, в принципе не реализуемые средствами кинематографа, заставляя нас не просто сопереживать героине, но буквально проживать, переживать ее состояния изнутри.
Известно, что литература требует от читателя куда большего сотворчества, чем кино: если второе представляет собой в некотором смысле готовый продукт, то первая требует значительного усилия по созданию внутри собственной головы виртуальной реальности, основанной на замысле писателя, но скроенной и сшитой по индивидуальной мерке. Как результат, при удачной настройке мозга и оптики книга «надевается» на читателя куда плотнее, чем фильм, пугая и трогая сильнее — именно в силу того, что в книгу каждый из нас неизменно инвестирует больше самого себя.
И в этом смысле «Бояться поздно» представляет собой просто-таки образцовый читательский тренажер. Обилие срезанных углов, пропущенных автором деталей и спрямленных фрагментов повествования открывает перед нами волнующую возможность вышить собственную историю по предложенной автором канве. Иными словами, не просто прочесть историю главной героини с комфортной и безопасной дистанции, но раствориться в ней, превратив в собственный опыт. Подобно тому, как Аля раз за разом входит в странную компьютерную игру, обтягивающую ее с неприятной плотностью, читатель словно бы влезает в Алину шкуру, получая в комплекте полный набор ее ощущений и эмоций — от асфиксии и клаустрофобии до отчаяния и ярости. И то обстоятельство, что эмоции эти мы в общем конструируем себе сами, опираясь на текст Идиатуллина лишь как на сценарную основу, не делает наши переживания менее острыми и увлекательными.
Таким образом, литературный недостаток книги, как ни парадоксально, оборачивается весомым потребительским достоинством: те самые упомянутые выше убористость и пунктирность принуждают читателя вложиться в роман по полной и получить максимальный возврат на свои инвестиции. Зацепив крючком загадки на старте, Идиатуллин заманивает нас в свой парк аттракционов, принуждая раз за разом кататься на чертовом колесе «электричка — пансионат — игра — смерть—электричка» вместе с героями. И единственный риск состоит в том, что справиться с первоначальным усилием сможет не каждый и, возможно, кто-то дезертирует из книги Идиатуллина, не сумев преодолеть первоначальный скороговорочный барьер. Впрочем, подобная опасность существует всегда, а потому, изначально делая скидку на читательскую немощь, автор рискует потерять читателя своего — того, в ком препятствия на старте лишь подогревают игровой азарт. Для Идиатуллина этот последний страх, очевидно, перевешивает страх быть непонятым или отвергнутым теми, кому испытания сотворчеством окажутся не по зубам.
