На Prime Video состоялся цифровой релиз «Феррари» — первого за восемь лет фильма Майкла Манна, режиссера культовой «Схватки». В этот раз без криминала, зато вновь о профессионале своего дела. Автоконструктор Энцо Феррари (Адам Драйвер) переживает смерть старшего сына и соглашается принять участие в самой сложной гонке Европы. Кинопоиск поговорил с Манном и Драйвером о гонках, эмпатии и о том, почему Адама не пускали за руль.
О том, почему фильм посвящен именно этому периоду в жизни Энцо Феррари
Майкл Манн: Я решил снимать про Феррари, потому что его история очень человеческая. И когда сталкиваешься с такой динамикой персонажа, чем глубже ты в нее погружаешься, тем более универсальным герой становится. Моим открытием стало то, насколько противоречивой фигурой был Энцо, и его взгляд на жизнь показался мне похожим на мой.
Выбор периода обусловлен тем, что именно в 1957 году обострились все конфликты, существующие в жизни героя. Компания на грани разорения, он раздавлен из-за смерти сына, его брак с Лаурой разваливается, потому что горе они переживают совершенно по-разному. Горе, утрата, амбиции — универсальные понятия, и все они сконцентрировались в жизни Феррари самым мелодраматичным образом именно в 1957 году.
Адам Драйвер: Мы с Майклом встретились примерно за год до старта съемок. Я, разумеется, всегда хотел у него сняться. Внутренний мотор Феррари в основном работал на топливе из горя и драматичных отношений с женой, любовницей Линой Ларди и матерью. На тот момент я совсем ничего об этом не знал, и это показалось мне захватывающим. Учитывая, что у руля всего процесса стоял Манн, я согласился не раздумывая.
Майкл Манн: Байопики кажутся мне линейными. Думаю, им место на исторических каналах. Это, по сути, документальные проекты, и мне они не очень интересны. Для меня история Энцо Феррари в микрокосме города Модена в 1957 году в критический момент жизни — это настоящая драма. И это лучшее, что я мог сделать с его историей.
О гонках
Майкл Манн: Я когда-то сам участвовал в любительских гонках, и ярче всего мне запомнилось два ощущения. Ты настолько концентрируешься на единственной цели, что все остальное из твоей жизни просто исчезает. И второе — это чувство волнения. Мне хотелось передать зрителям эти ощущения, показать им, каково это — водить те особенные автомобили в 1950-е годы. Звук, который вы слышите в фильме, это звук реальных раритетных автомобилей, на которых ездят наши герои. В частности, одноместный автомобиль Maserati — это раритетный автомобиль, который сейчас принадлежит Нику Мэйсону, барабанщику группы Pink Floyd.
Сначала мы просто пытались записать звук этого автомобиля, но в конце концов решили установить на него семь или восемь микрофонов и записали его во всех возможных ситуациях. Также мы поступили и с гоночным автомобилем V12 Ferrari. Так что звук в фильме оказался аутентичным.
Адам Драйвер: Это был самый страшный день на съемочной площадке. Из-за условий страховки мне так и не разрешили самому сесть за руль. Я не раз говорил, что снимать такой фильм — чудо, но мне не разрешили даже прикоснуться к самому дорогому объекту на площадке. Чтобы вы поняли, насколько это было опасно, скажу про отсутствие ремней безопасности. Считалось, что вылететь из автомобиля было бы безопаснее, чем остаться внутри него в случае аварии.
Мне было не так интересно понять, насколько впечатляющими были эти автомобили, важнее поставить себя на место гонщика. Он должен быть сосредоточен на том, что происходит в конкретный момент. Здесь нет места для мечтаний или невнимательности, иначе погибнешь. Это понимание помогло мне сыграть импульсивного Феррари. Он принимает решения в вакууме, потому что привык делать все в одиночку. Он находит способ справиться с горем утраты близких. И речь не только о сыне, но и о его коллегах по команде, которые погибли из-за железа, которое он произвел.
О работе над фильмом
Адам Драйвер: Вынужденная эмпатия — это то, чем меня привлекает профессия актера. Во время съемок ты вынужден сопереживать кому-то непохожему на себя. Ты должен без осуждения посмотреть на жизнь этого человека с определенной перспективы и попытаться погрузиться в нее. Это очень странная профессия, но она связывает меня с людьми, с которыми я вряд ли стал бы взаимодействовать в других обстоятельствах. Когда ты оказываешься на съемках в Модене, где тебя окружают иконография Феррари, музей Феррари, символика Феррари, ходишь в рестораны, которые он посещал, то испытываешь повышенную ответственность. Ты должен сыграть именно этого человека, а не свою версию этого человека.
Майкл Манн: Мой подход к работе похож на процесс культурной антропологии. Модена в своем роде уникальна, тебе кажется, что из нее никто никогда не уезжает, а если и уезжает, то непременно возвращается. Я мог выйти из своей квартиры, повернуть за угол дома и оказаться в том же кресле парикмахера, в котором сидел Феррари, чтобы постричься у сына цирюльника, который когда-то стриг его. Еще пару шагов, и мы у дома, в котором жил Энцо. Но более интересной частью процесса являются отношения и психология персонажей. Ситуация, в которой оказалась Лина Ларди (ее в фильме играет Шейлин Вудли), была типичной для того времени. В десятилетие после завершения Второй мировой войны, в Италии было много матерей-одиночек. Лаура — женщина традиций, убитая горем из-за потери ребенка. Энцо тоже страдает, но его горе в настоящем, а мысли только о будущем. Его главный вопрос — «Что дальше?». Когда его спрашивают, какой из созданных им автомобилей его любимый, он всегда отвечает: «Мой следующий!» И то, как эти две жизни сосуществуют в противоречии друг с другом, восхитительно. Нас с Адамом объединяет маниакальное желание сделать все важные вещи правильно.
Автор: Юлия Лоло
