На Кинопоиске появился фильм Жюстин Трие «Анатомия падения» о писательнице, обвиняемой в убийстве мужа. Картину можно смотреть и как увлекательный детектив, и как манифест женской независимости, и как исследование сцен из супружеской жизни двух творческих людей. Но все исходные ожидания по ходу действия будут обмануты: фильм рассказывает вовсе не о том, кто виновен, но о том, как все обманываются.
Ксения Реутова
Кинокритик, ведущая подкаста «Покалигарим»
Известная немецкая писательница Сандра Войтер (Сандра Хюллер) дает интервью французской студентке, увлеченной ее творчеством. Место действия — уединенное шале где-то высоко в Альпах. Уже выпал снег, Сандра восседает в кресле в толстом свитере с высоким горлом. Закрытость одежды подчеркивает закрытость эмоциональную: беседа не клеится, героиня легко перехватывает инициативу и сама задает вопросы интервьюеру. Внезапно сверху начинает играть музыка. Самуэль (Сэмюэл Тейс), французский муж Сандры и хозяин шале, на полную громкость врубает инструментальный кавер на «P.I.M.P.» Фифти Сента. Продолжать разговор невозможно, Сандра извиняется перед гостьей и обещает встретиться с ней в Гренобле. Студентка уезжает.
Музыка, впрочем, выдавливает из дома не только ее. Даниэль (Мило Машадо Гранер), 11-летний сын Сандры и Самуэля, уходит на прогулку со своим псом Снупом, а когда возвращается, обнаруживает перед входом бездыханное тело отца: Самуэль выпал из окна. Смерть выглядит настолько подозрительной, что вскоре Сандре предъявляют обвинение в убийстве. Защищать ее берется старый друг-адвокат (Сванн Арло). «Я думаю, он упал», — говорит ему писательница, и в ответ получает мрачное, но честное: «В это никто не поверит».
Анатомию загадочного падения, как и анатомию брака главной героини, зрители будут подробно изучать на протяжении двух с половиной часов в зале суда. Формально фильм француженки Жюстин Трие — это именно судебная драма, в которой стороны обвинения и защиты пытаются доказать виновность или невиновность Сандры. Интрига нагнетается мастерски, аргументы приводятся весомые. Образ подсудимой на протяжении всей картины меняется от жертвенного к монструозному и обратно. Раскачиваться на этих сюжетных качелях невероятно увлекательно; тот, кто привык считать, что в почтенном жанре судебных кинопрений хороши только американские авторы, будет приятно удивлен.
Однако любые попытки дать происходящему в кадре однозначную трактовку вязнут в изначально заложенной в сценарии и временами весьма раздражающей неопределенности. Это феминистское высказывание? Вроде бы да. Страстный прокурор (эффектная роль Антуана Райнарца) превращает процесс в настоящую охоту на ведьм. Сандре вменяется в вину и ее происхождение (неулыбчивая рациональная немка), и сексуальность (изменяла супругу с женщиной), и карьерные амбиции (Самуэль тоже собирался написать книгу, но не смог — видать, попал в браке под каблук).
Стремление к самореализации, полноценное разделение семейных обязанностей и нежелание подстраиваться под мужа раз за разом представляются обвинением как мотивация к убийству. Женщины — сосуд греха, женщины врут, женщины доводят мужчин — в суде выкладывается полный набор сексистских стереотипов. Словно заранее пытаясь защитить героиню от этих бронебойных снарядов, Трие в начале фильма переодевает ее из синего свитера с высоким воротником в открытый белый: ну чистый ангел же, разве можно ее подозревать?
Дальнейшие события показывают, что можно. Ближе к середине картины в деле появляется аудиозапись, при желании позволяющая превратить повесть о сильной женщине и слабом мужчине в историю нарциссической личности, которая просто не в состоянии посочувствовать измученному партнеру, которая физически срывает на нем свой гнев, а там, очевидно, недалеко и до реального преступления. Представление об «Анатомии падения» как о феминистском кино в этот момент начинает серьезно шататься. Тут еще, кстати, стоит принять во внимание, что над сценарием Трие работала вместе со своим гражданским мужем Артуром Харари. Ситуация с двумя пишущими талантами в одной семье прекрасно знакома обоим.
Докопаться до сути в этом хитроумном детективе никак не получается, но так оно, видимо, и задумано. На визуальном уровне Трие тоже постоянно дразнит зрителя. Выкрученная на максимум резкость позволяет разглядеть каждую морщинку, каждую неровность на лицах персонажей. Постоянно зумирующая камера изучает глаза в слезах, хлюпающие носы, дрожащие подбородки, но все эти детали не становятся говорящими и ни шаг не приближают аудиторию к ответу на вопрос, что же случилось в тот день в альпийском шале.
Восхитительная Сандра Хюллер, играющая здесь одну из лучших ролей в карьере, да еще и сразу на двух неродных языках, выполняет сложнейшую задачу. В Германии за ней закрепилось амплуа женщины, которая под влиянием обстоятельств в какой-то момент теряет берега, выходит за собственные пределы, как поставленное в тепло дрожжевое тесто. Этот образ удался ей уже в дебютном «Реквиеме» — фильме про студентку, над которой проводят ненужный обряд экзорцизма. В «Тони Эрдманне» он был доведен до совершенства; сцена, в которой ее героиня с надрывом исполняет песню Уитни Хьюстон, достойна отдельной главы в учебниках по актерскому мастерству. В «Анатомии падения» этот выход за пределы не показывается, но всегда подразумевается как возможный: даже аудиозапись, где Сандра дает волю эмоциям, обрывается на самом интересном месте. Персонажа такой ход наделяет неразрешимой амбивалентностью. Невозможно понять, кто перед нами — бессердечная убийца или безутешная вдова.
Каждый из героев фильма рассказывает свою версию событий. То, как она выглядит, зависит от возраста, профессии, гендера, близости к обвиняемой и многих других факторов. Прокурор-сексист сгущает краски, влюбленный адвокат конструирует сюжет о самоубийстве, психотерапевт повторяет слова клиента, журналисты отождествляют писательницу с героинями ее книг. В этом клубке нарративов не существует и не может существовать никакой объективности.
Популярный термин «постправда» обычно употребляют по отношению к медиа, им описывают набор информационных искажений, апеллирующих к эмоциям и субъективным убеждениям, а не к реальным фактам. Трие показывает, что поток постправды течет не только через смартфоны или телевизоры, но и непосредственно через наши жизни. Мальчик Даниэль — персонаж, которому предстоит определиться с финальным выводом о (не)виновности Сандры — буквально и аллегорически слеп. Это у древних греков Фемида с повязкой на глазах символизировала беспристрастие. В современном мире пристрастны все. Нет истины в последней инстанции, есть только история, в которую по тем или иным причинам решило поверить большинство.
Смотрите фильм «Анатомия падения» на Кинопоиске в Плюсе.