Прекрасная новость для всех, кто ждет в прокате фильм Майкла Манна «Феррари» с Адамом Драйвером в главной роли: 1 декабря выходит книга самого Энцо Феррари, которая называется «Мои ужасные радости. История моей жизни» (перевод Марины Яшиной, издательство АСТ). Мемуары автомобильной легенды можно будет эксклюзивно читать и слушать в Букмейте. А пока публикуем фрагмент главы «Чтобы побеждать, тормоза не нужны», в которой Феррари постарался описать и оценить себя как пилота.
Решение больше не участвовать в гонках было принято в январе 1932 года, когда родился Дино. Предыдущий сезон закрывала гонка Боббио — Монте Пениче 14 июня на холмах Пьяченцы. Там дебютировала восьмицилиндровая Alfa Romeo 2300, которую разрабатывал Яно. И я привел ее к победе. Но пообещал: если у меня родится сын, я уйду из гонок и займусь организационной и коммерческой деятельностью. И свое обещание сдержал.
Я не раз задавался вопросом, закончил бы я гоняться, если бы у меня не было детей. Чтобы честно ответить, могу лишь пересказать, какие чувства испытывал тогда. Я никогда не думал, что стану отцом — возможно, прогонял эту идею неосознанно, наблюдая за друзьями и понимая: дать жизнь ребенку и вырастить его — это огромная ответственность. И она пугала. Мне казалось, заботы о ребенке отберут у меня мою страсть и работу. Но когда жизнь поставила меня перед свершившимся фактом — рождением сына, — я задумался. Да, Дино мог рассчитывать на скромное финансовое благополучие, которого я добился благодаря своей напряженной работе. Но вряд ли только этого ждет ребенок от своего отца.
Честно говоря, я не уверен, что стал бы великим гонщиком. Уже тогда я в этом сомневался. Понимал, что у меня есть большой недостаток: я уважаю машину. Если ты хочешь добиться больших результатов, нужно уметь не жалеть ее. То есть использовать коробку передач без объективной необходимости, превышать максимально допустимые обороты двигателя, резко тормозить, а это мешает мне чувствовать болид.
Я веду машину не только для того, чтобы из пункта А попасть в пункт Б, но и для того, чтобы испытать определенные ощущения. И мне приятно чувствовать ее реакцию на мои действия, мне это нужно — так я ощущаю себя с ней единым целым. В общем, я не способен заставить машину страдать, и эта любовь, которую, вероятно, можно объяснить моей чувственностью или почти физической страстью, и есть та причина, по которой многие годы я не ходил смотреть гонки, в которых участвовали мои машины. Придумывать их, видеть их рождение, а потом их смерть — ведь в гонках машина всегда умирает, даже если выигрывает, — для меня невыносимо.
Можно подумать, что дело в моей суеверности, но это не так. Да, я действительно суеверный, но не больше других. Скажем, меня раздражает число 17 в качестве стартового номера. Его уже почти не используют, особенно в Италии, так как связывают с некоторыми печальными событиями. Но я не настолько суеверен, чтобы обходить место, где дорогу мне перебежала черная кошка, как делал это Альберто Аскари. Мне кажется, у всех гонщиков есть какие-то маленькие ритуалы. К примеру, не тестировать машину по пятницам или… Нет, это слишком личное.
Логичен вопрос, был ли среди гонщиков, выступавших за Ferrari, тот, кого я особенно любил. Нет. Конечно, я могу выделять того или иного пилота, могу по-разному оценивать его как гонщика и как человека, а также глубоко уважаю людей, которые этого заслужили. Но я не делаю различий между гонщиками — ни в глубине души, ни в отношениях с ними. Просто я пережил то же самое — я знаю, что значит быть гонщиком.
Даже если пилот без необходимости разбивает машину — из одного только самолюбия, с наивной целью оправдать неудачу, — я могу это понять. Чувство солидарности есть и среди самих гонщиков, но назвать их отношения словом «дружба», как все время говорят, я не могу. Я не слишком-то верю в искреннюю, настоящую дружбу мужчин, которые каждое воскресенье в силу профессии соревнуются друг с другом, рискуя жизнью. «Дружба» — слово слишком громкое и опасное, его легко неправильно понять. Я бы сказал: дух товарищества. Это меньше обязывает.
В любом случае, меня всегда поражает, если гонщика хвалят за то, что он, рискуя жизнью, избегает столкновения с бездыханным телом соперника или перевернутой машиной. Это вовсе не героизм, не пример для подражания: в свое время я сам оказался в канаве, потому что пытался не задавить собаку! Помню, еще подумал тогда: если бы на ее месте была кошка, то… жаль, конечно, но сама виновата. Но это ведь чистокровная красавица гончая! Как видите, я говорю вам все начистоту, не боясь показаться циничным. Скажу больше. Как-то раз в гонке я шел третьим и вдруг увидел на обочине горящую машину. Я разглядел номер — этот парень был передо мной. Спро́сите меня, что же я подумал в тот момент? Первое: соперников на одного меньше, и теперь я второй. Второе: кто знает, пострадал ли он. Третье: да, на его месте могу оказаться и я. И на один миг я автоматически поднял ногу с педали газа. Мне кажется, это и есть мысли, ощущения и настоящие чувства гонщика. Но не стоит произносить их вслух, а то все решат, что вы монстр, а другие — ангелы. Я считаю себя хуже многих других, но не знаю, сколько тех, кто на самом деле лучше меня.
Читайте и слушайте книги в Букмейте! Промокод KINOPOISKMEDIA для новых пользователей.
