Неформальные цензурные ограничения в российской киноиндустрии начали действовать много лет назад. Но сейчас на глазах она превращается в обыденность: отзыв прокатки у якутской «Айты», запрет на демонстрацию «Сказки» Сокурова — живого классика, на секундочку. Как все началось, что происходит в глубине индустрии и куда все движется?
Еще пару лет назад истории о запрете картин в прокате или фестивальной программе, об изъятии названий из библиотек стримингов, исчезновении сцен или диалогов из фильмов и сериалов вызывали неподдельный интерес и возмущение как прессы, так и зрителей.
С 2022 года цензура, формально запрещенная Конституцией, стала повседневной практикой. Получение прокатного удостоверения (исходно — просто идентификатора, позволяющего фильму существовать в юридическом поле) постепенно превратилось в процедуру, разрешающую демонстрацию кино зрителям (закон о запрете публичного показа фильмов без прокатки был принят в 2014-м) и вскоре — в полноценный цензурный механизм. В последнее время мы узнаем о новых запретах уже в еженедельном режиме, и угадать, что может не приглянуться многочисленным фискалам из министерства культуры и Роскомнадзора, часто невозможно.
Самый свежий пример — внезапный запрет на показ «Сказки» Александра Николаевича Сокурова — современного классика, неоднократно бывавшего на приемах в Кремле и лично знакомого с президентом. Экспериментальное кино-фреска, посвященное диктаторам XX века, должно было завершать Международный кинофестиваль «КАРО.Арт». До Москвы фильм участвовал в целом ряде фестивалей — от Локарно, Турина, Пусана и Токио до вологодского Voices и питерского «Примера интонации». Было продано 1200 билетов в большой зал «Октября». Показ отменили буквально накануне. А на следующий день фильму отказали в прокатном удостоверении, сославшись на туманный пункт Ж в правилах выдачи и отказа прокатных удостоверений, гласящий «в иных определенных федеральными законами случаях».
Эта формулировка теперь позволяет запретить любое кино без объяснения причин, о которых в случае «Сказки» остается только гадать. Может, все дело в образах Сталина, Гитлера, Муссолини и Черчилля, воссозданных из архивных съемок с помощью современных технологий? Или одновременное присутствие Гитлера и Сталина а) в аду, б) в черной комедии (тут вспоминается другой прецедент — отзыв прокатки у «Смерти Сталина»)? А может, токсичной стала сама фигура Сокурова, постоянно задающего неудобные вопросы в своих интервью, публичных выступлениях и даже в личных в разговорах с президентом.
«Уверен, что за этим последуют иные запретительные или силовые действия в мой адрес. Считаю подобные действия Минкульта антиконституционными», — прокомментировал происходящее режиссер. А недавно он вступился за другую запрещенную картину — «Айту» одного из ведущих современных кинематографистов Степана Бурнашева из Республики Саха.
Самый кассовый якутский фильм лишили прокатного удостоверения и срочным порядком убрали со стримингов. Роскомнадзор вдруг обнаружил в картине Бурнашева «деструктивную информацию, противоречащую принципам единства народов России» (подозреваем, что чиновники просто не досмотрели до конца эту криминальную историю, вообще-то критикующую ксенофобию; подробнее о фильме можно почитать тут). Сокуров считает, что такое решение «ставит под угрозу развитие национального и жанрового кино» и является «тяжелым примером для молодых режиссеров сегодня».
Продюсер фильма Александрина Каменева рассказала, что создатели «Айты» отправляли письмо в Роскомнадзор с просьбой разъяснить ситуацию сразу после получения требования по устранению нарушений, но ответа не получили. Практически в одно время с бурнашевским триллером пострадала якутская комедия «Кандидат». По информации SakhaDay, поводом стала «пропаганда ЛГБТ»: по мнению ведомства, персонаж Иннокентия Орестова, Зина, «нарушает наши традиционные скрепы» (Орестов — участник всенародно любимого якутской аудиторией комического дуэта «Зина и Лёха», в котором он изображает скандальную даму; интересно, что другая комедия, в которой Орестов переодевается в женское платье, без проблем получила в Минкульте возрастной рейтинг 12+).
Эффект от действий Роскомнадзора, разумеется, оказался ровно противоположным укреплению единства народов: за своих режиссеров вписался сам глава Якутии Айсен Николаев, сдержанно заявивший, что ведомство предпринимает «некоторые шаги по ограничению поля нашего кинематографа через такие надзорные действия». «Если запрещать фильм Димы Шадрина „Кандидат“, то надо запрещать „Джентльменов удачи“, „Здравствуйте, я ваша тетя“, „В джазе только девушки“», — добавил он.
Еще в прошлом году Яна Лантратова, зампред думского комитета по просвещению, предложила министру культуры Ольге Любимовой на время спецоперации вернуть худсоветы, которые в советские времена выполняли роль цензурных комитетов. Но зачем создавать специальные органы, когда цензура уже де-факто действует на всех уровнях производства и продвижения фильмов и сериалов? От заявки (самоцензура — осмотрительный и осторожный выбор темы) до кастинга и получения возрастного рейтинга и прокатного удостоверения. Кроме того, фильм может быть отменен уже после начала проката, просто по сигналу бдительных общественников и анонимных Telegram-каналов.
В мелкое сито проверки превращаются разнообразные сценарные и экспертные советы, питчинги, внутристудийные «комитеты», многоступенчатая редактура (сначала студии, потом телеканала или платформы). В кинокомпаниях и на стримингах заучены назубок черные списки актеров и режиссеров. Уже не прокатчики по «просьбе» сверху, а сами продюсеры превентивно вырезают «сомнительные» сцены из фильмов — еще до того, как на это обратит внимание Минкульт.
Самый опасный контент — ЛГБТ. После принятого в декабре 2022 года указа о «запрете пропаганды нетрадиционных сексуальных отношений и смены пола в онлайн-кинотеатрах, СМИ, кино и рекламе» российские стриминги получили десятки штрафов. Из сериальных хитов вроде «Белого лотоса» или «Секса в большом городе» стали исчезать не только целые сюжетные линии, но и эпизоды и даже отдельные страшные слова вроде «гей».
Сегодня редакторы убедительно не рекомендуют авторам новых проектов в критическом свете изображать силовиков или священнослужителей. У каждой из платформ постепенно собирается своя «полка» — не вышедших, снятых с показа или отложенных до лучших времен сериалов.
На недавнем фестивале онлайн-стримингов «Новый сезон» случилось аж два кейса вмешательства. Во-первых, из киноальманаха «Эт», открывавшего смотр, авторам пришлось вырезать одну, видимо, показавшуюся чиновникам крамольной, новеллу (кадр из нее, с женщинами за решеткой в зале суда, есть в «карусели» на сайте фестиваля). Во-вторых, из программы бесследно исчез мистический триллер «Бар „Один звонок“» (Kion), шоураннером, сопродюсером и исполнителем главной роли которого является Данила Козловский. Козловского прессуют уже больше года. В том злополучном сериале также снимался и «отмененный» Максим Виторган. В кулуарах фестиваля говорили о звонках сверху. Такие звонки — тоже норма нынешнего времени. Так, по звонку были отменены показы «Капитана Волконогова» и «За нас с вами» в Музее ГУЛАГа. В одном из Telegram-каналов писали, что показ отменили по указанию московского депкульта.
Сериалы с актерами из черных списков продолжают удалять с платформ. Несколько дней назад после премьеры в «Художественном» Минкульт отозвал прокатку у комедийного сериала «Безбашенная» (ремейк фильма «За бортом») с Екатериной Варнавой. Карточка сериала исчезла с сервиса Kion.
Платформы и студии несут громадные убытки. По подсчетам главного редактора «Кино-Театр.ру» и директора по развитию веб-кинотеатра Chill Жана Просянова, на производство десяти серий «Безбашенной» могло быть потрачено более 250 млн рублей.
Какие-то сериалы приходится даже переснимать из-за участия в них «отмененных» исполнителей. Того же Виторгана вырезали из проекта «Контакт», заменив на сгенерированный нейросетями дипфейк с его же, но чуть измененной внешностью; имя актера убрали из титров.
Появляется феномен «нежелательной реальности»: уже самим продюсерам и авторам все меньше хочется снимать остросоциальные истории, рискующие не выйти в прокат. Сегодня все озабочены тем, как снять востребованное и при этом безопасное кино. Главная лазейка — жанр: комедия, сай-фай, криминальные триллеры. Добрые и пушистые ромкомы.
Мастер-класс Бориса Хлебникова на фестивале «Короче» назывался «Как выживать авторам сегодня». Режиссер говорил: «В эпицентре трагедии невозможно описывать реальность. Американцы свою вьетнамскую трагедию начали описывать 5 лет спустя. К тому же время создания фильма — примерно три года. Если бежать за актуальностью, все равно опоздаешь. Сегодня молодые люди приходят в индустрию, изначально мотивированные на сюжет, историю. Жанр перестал быть стыдным. Самые интересные вещи сейчас не проза жизни, а те, которые улетают далеко, в фантастику, на планеты вроде бы других ценностей. Но именно там, в параллельном пространстве, ты можешь говорить о том, что тебя волнует».
Но в космосе никто не услышит твой крик.
