На Netflix вышла 8-серийная адаптация рассказа Эдгара Алана По Майком Флэнаганом («Призраки усадьбы Блай», «Доктор Сон»). Перенеся декорации и референсы из книг По в наши дни, Флэнаган сделал своеобразных «Наследников» с налетом американской готики. О том, почему это смотрится скорее мучительно-смешно, чем жутко, рассказывает Станислав Зельвенский.
Станислав Зельвенский
Критик Кинопоиска
Сотрудник федеральной прокуратуры Огюст Дюпен (Карл Ламбли) получает приглашение встретиться с Родериком Ашером (Брюс Гринвуд) — фармацевтическим магнатом, которого он пытался привлечь к ответственности на протяжении многих десятилетий, неизменно проигрывая ашеровскому адвокату Артуру Пиму (Марк Хэмилл). За последние недели Ашер похоронил шестерых своих взрослых детей, законных и внебрачных; все они вдруг погибли при экстравагантных и, кажется, случайных обстоятельствах. Встреча происходит при свете камина в обветшалом старом доме, где выросли Родерик и Мэдлин (Мэри Макдоннелл), его сестра-близнец и правая рука. Отхлебывая коньяк за 4 млн евро, Ашер начинает свою исповедь.
Ближе к Хеллоуину Netflix традиционно уже выкатывает очередной мини-сериал Майка Флэнагана (не такой уж мини, добрых — или не очень добрых — восемь часов). Флэнаган снимает альтернативную «Американскую историю ужасов» — тоже путешествие по разным уголкам родной хоррор-традиции, тоже с более-менее постоянной компанией актеров, но в более угрюмой, менее китчевой манере. Обычно и результат выглядит солиднее, но в данном случае как раз Райан Мёрфи, может быть, сделал бы из поучительной истории Ашеров что-нибудь пободрее.
Примерно в том же ключе, что Флэнаган уже использовал для Генри Джеймса («Призраки усадьбы Блай») и детского писателя Кристофера Пайка («Клуб полуночников»), в «Падении дома Ашеров» он экранизировал (перенеся, разумеется, в наши дни) не столько одноименный классический рассказ Эдгара По, сколько все его творчество в целом. Само «Падение», элегическая страшилка про странные отношения с сестрой, служит не более чем фундаментом для многоэтажной конструкции Флэнагана, его готических «Наследников», собранных из greatest hits По.
Младших Ашеров, помимо амбициозных имен (есть, например, сын Наполеон и дочка Тамерлан) и невероятного богатства, объединяет порочность в диапазоне от обычного скотства до полного морального разложения. Папа финансирует (с иезуитскими оговорками) их стартапы, поэтому одна занимается пиаром, другой издает видеоигры, третья строит фитнес-империю, четвертый, младшенький бастард по имени Просперо (см. «Маску Красной смерти»), ходит с великой идеей устраивать эксклюзивные оргии. В быту все они ведут себя крайне разнузданно. Поскольку мы с самого начала знаем, что дети мертвы, у «Падения» насколько прочная, настолько и монотонная композиция: каждая серия со второй по седьмую в основном фокусируется на очередном обреченном. Флэнаган пытается создать какую-никакую интригу, вбросив в начале идею о «крысе» в семье, информаторе, сотрудничающем с правительством, но эта линия сразу выглядит тупиковой и в тупик и приводит.
Компания Родерика Ашера Fortunato — империя зла, ответственная ни много ни мало за опиоидную эпидемию в Америке. Сам Ашер при этом не просто злодей, а глава проклятой семьи, фигура трагическая (возможно, герой выглядел бы более сумрачно, если бы его играл не благообразный Гринвуд, а Фрэнк Ланджелла, отстраненный от съемок за плохое поведение). Зато почти лишены полутонов его соратники: бессердечная умница Мэдлин, озабоченная идеей бессмертия и занятая разработкой ИИ (чем же еще!), и адвокат Пим (авантюрист из единственного романа По, в версии Флэнагана, выжил в плаваниях и стал крючкотвором-социопатом (Хэмилл в этой роли неожиданно убедителен).
Наконец, еще одного ключевого персонажа играет Карла Гуджино, у которой здесь бенефис: она олицетворяет высшие (злые, но справедливые) силы и появляется на протяжении сериала во множестве разных образов. К ней восходит и проклятие рода Ашеров, которое неторопливо расшифровывается в обширных флешбэках из детства и молодости Родерика и Мэдлин (в какой-то момент к ним присоединяется и молодой Дюпен).
Флэнаган — умный, умеющий работать с атмосферой режиссер, и тем досаднее, что с По у него не происходит никакого контакта, не образуется никакой химии. Это Диснейленд, имеющий самое опосредованное отношение к темам и идеям, сводившим с ума великого американского романтика. Можно уверенно предположить, что последнее, о чем тот мечтал, — это отправка его изломанных героев на фронт войны прогрессивных миллениалов с «биг фармой», властью корпораций и сексуальной вседозволенностью. Отдельные штрихи этого почти богохульного апдейта выглядят забавно, но по большей части поверхностно, а иногда попросту глупо: в соседних репликах одна героиня успевает скаламбурить про «Тоби Даммита» и «Улицу Морг».
Вороны, черные коты, золотые жуки, похороненные заживо, колодец и маятник, Аннабель Ли и бочонок амонтильядо — все вроде бы на месте, но сведено к бессмысленному неймдроппингу, живописным завитушкам. Здесь нечего и, главное, не за кого бояться. А сатира на мир больших денег изредка бывает вдохновенной (см. речь Ашера про то, как разбогатеть на лимонах), но на дистанции в восемь часов становится настоящей пыткой. В плохом смысле этого слова, как уточнила бы Уэнздэй Аддамс, в чьих ювенильных приключениях больше По, чем в напыщенном полотне Флэнагана.
