На Кинопоиске в Плюсе можно посмотреть метасериал Александра Дулерайна и Клима Козинского про московского финансиста, который начинает видеть мертвых. О том, как и зачем этот детектив абсурда разлагает на пиксели российский телеэфир, а потом и зрителя, рассказывает Василий Степанов.
Василий Степанов
Кинокритик, главный редактор журнала «Сеанс»
Успешный москвич средних лет Дмитрий Озерецкий (Евгений Стычкин) работает в финансовом секторе банковским аналитиком с большой-пребольшой зарплатой. Но, к сожалению, справляться с работой и вообще с жизнью ему трудно, несмотря на покровительство влюбленной начальницы (Анна Котова) и явный талант. И без того сюрреалистичный корпоративный климат отравлен странным феноменом внутренней психической жизни Озерецкого: по нему, мягко говоря, стационар плачет.
Помимо вполне реальных людей, аналитику приходится иметь дело с фантомными личностями, мертвецами, перед которыми он когда-то в чем-то провинился: его то отчитывает покойная жена Марина (Елена Лядова), то третирует ее якобы любовник из правоохранительных органов (Евгений Цыганов), тоже мертвый. От некоторых призраков, впрочем, бывает даже определенный толк — например, мимолетная знакомая Мадлен (Энджи Сепеда), застрелившаяся после ночного загула с Озерецким в Мехико, дает дельные советы в сфере инвестиций. Но в основном мертвые — ужасно беспокойный народ: любят поговорить, могут подраться (правда, достается в итоге только самому финансисту), совершенно не ценят жизнь, а главное, вынуждают вспоминать то, что вспоминать совсем не хочется, — подробности последних двух лет жизни, которые для Озерецкого в тумане.
«Вне себя», премьера которого состоялась в самом начале 2022-го, своими первыми сериями производил по-хорошему обескураживающее впечатление, разговаривая со зрителями шершавым языком референсов. «Бойцовский клуб» смотрели? А «Шестое чувство»? А сериалы Григория Константинопольского? (Именно из вселенной главного отечественного специалиста по угарному кэмпу перекочевали в состав исполнителей «Вне себя» Иван Макаревич и Евгений Цыганов.) Сюжетные тропинки диссоциативных фуг известны по фильмам Линча и Нолана, но интерпретация навязшего в зубах сюжета о меланхоличном поиске себя в море психотравм давала любопытные плоды благодаря инструментарию комедии абсурда.
Наверное, дело в том, что Александр Дулерайн и Клим Козинский, ответственные за постановку сценария Андрея Золотарёва, — люди прежде всего не из мира конвенционального киноконтента, а из параллельного кино. Первый — один из отцов-основателей «Синефантома». Второй — ученик Бориса Юхананова, прославившийся в фестивальных кругах философским комиксом «Тетраграмматон», который под бодрый бит превращал Витгенштейна и Хайдеггера в героев Тарантино. «Ум познает мир с помощью абстракций, мозг работает с тем, что нельзя пощупать», — с такой фразы начинался «Тетраграмматон». В чем-то подобном пытается уверить зрителя и «Вне себя».
Пожалуй, самое глупое, что может сделать с сериалом Золотарёва — Дулерайна — Козинского критик, — это подступиться к нему с мерками традиционного российского сериального продукта. Да, безусловно, авторы мастерски запутывают следы. Собран великолепный актерский состав, сплошь медийные герои, обреченные годами носить маски сериальных звезд (Стычкин, Цыганов, Лядова, Тарасова и многие другие), а тематически и жанрово «Вне себя» представляет собой пастиш типично российских телевизионных феноменов. Скажем, криминально-коррупционный конфликт, прикрученный к сюжету диссоциативного расстройства, очевидно, отсылает зрителя «Вне себя» к опыту просмотра ментовского кино, беспрерывно порождаемого каналом НТВ. Не случайно выпуски криминальных новостей, увиденных героями в этом фильме, брендированы зеленым логотипом канала. Это все мнимое содержание, которое не реальнее фантомов, проживающих в голове Озерецкого. Это проекции каждого конкретного зрителя на то, каким, по его мнению, должен быть российский сериал.
«Вне себя» — это не кино про психиатрическое расстройство и, конечно, это вовсе не детектив, в котором сыщик по мере расследования превращается в главного обвиняемого (тоже мне «Сердце ангела»). А скорее, фильм о правилах, по которым функционирует современное информационное пространство, где зрители и авторы порождают и потребляют фантомные проекции собственных страхов, подавленных воспоминаний и несбыточных надежд. Это про метамир постправды, где невозможно отделить реальность от собственных фантазий на ее счет. Буквальная, данная в ощущениях бытовая действительность растворяется прямо в руках каждого конкретного человека (достаточно взять смартфон — и всё, ее нет). Но как проявить эту мерцающую не-реальность на экране?
Опыт «Вне себя» демонстрирует, что это вполне можно сделать с помощью авангардного инструментария и довольно простых драматургических фокусов. Что-то вроде метода, который по случаю описывает главный герой: «У нас в самодеятельности был номер с кирпичами: сначала кидаешь на сцену настоящие с грохотом, а потом в зал бутафорские». Здесь порядок другой: сначала в ход идет бутафория, а последние серии возвращают фантомам вес. «Ты фантом в моей голове», — говорит Озерецкий своей мексиканской спутнице-призраку в одном из флешбэков. Но именно фантом направляет его обратно к жизни, предлагая из релокации в Мексике вернуться обратно в таинственную, вроде бы распадающуюся на виртуальные образы Россию, где главный герой только и сможет пересобрать себя заново. Самые эффектные сцены сериала — те, в которых Озерецкий совершенно теряет контроль над внешними обстоятельствами и все вокруг становится не тем, чем кажется. Осязаемые предметы ползут пикселями, компьютерная кровь льется рекой, мертвые встают рядом с живыми, опрокидывая кино в бездну компьютерных игр. Но кино начинается там, где пиксели наливаются весом. Да, кино, сколько бы оно ни пыталось схватить реальность за подол, сколько бы сил ни положило на ее имитацию, все равно навсегда останется лишь проекцией, относительно точным напоминаем о времени, прожитом человеком в подлинном мире. Но оно может хотя бы постараться.
«Вне себя» раздражает и восхищает тем, насколько явно делавшие его люди наслаждались кинематографической игрой, демонтируя реальность и предъявляя камере типичные зрительские стереотипы. Актеры стали сформированными зрительским опытом масками. Смешно всерьез обсуждать комично набриолиненного и отпустившего усы героя Евгения Цыганова, ведь он всего лишь проекция Озерецкого — то, каким должен быть настоящий крутой мачо-мент в его воображении. В то же время сам Озерецкий — проекция нашего общего телевизионного опыта, фантом финансиста-авантюриста на большом окладе, а затем маленького человека, пешки в чужой игре. Усомнившись в его реальности, зритель усомнится сначала в реальности московских фонов — ландшафтов сталинских высоток и небоскребов Москва-Сити, снятых стабильной камерой дрона,— а затем и самого себя.
Смотрите сериал «Вне себя» на Кинопоиске в Плюсе.
