Математик, писатель, танцор, а теперь и режиссер, снимающий стахановскими темпами. Два самых интригующих фильма Михайлова еще ждут своих премьер на кинофестивалях, все остальные уже доступны на Кинопоиске. Рассказываем, почему их надо смотреть и как прочесть их скрытое послание.
Василий Корецкий
Кинокритик, старший редактор Кинопоиска
Роман Михайлов широко известен в узких кругах — математиков, театралов, любителей экспериментальной русской прозы и синефилов на «адидасе». Родился в Латвийской ССР, подростком наблюдал драматический распад Союза, состоял в секте пятидесятников. Сделал карьеру в науке, став профессором РАН, но и братву не забыл. С середины 2010-х Михайлов начал активно публиковать прозу (недавно вышел его новый сборник рассказов «Праздники»), которую прежде просто выкладывал в интернет. Ключевые слова тут — блатные ритуалы, индийская мистика, психиатрия, карточные игры и разного рода фокусы. Помимо этого, Михайлов танцевал брейк-данс и даже участвовал в телепередачах. Два года назад Михайлов начал снимать кино и сразу с ведущими российскими актерами. Темпы его работы поражают не меньше, чем стремительная эволюция его фильмов от мрачных анекдотов для тех, кому за сорок, до мистического эссе и авангардной драмедии.
В кино Романа Михайлова всегда плохая погода. Промозглая туманная сырость в «Отпуске в октябре», хмурая зима в «Наследии», серое межсезонье, дающее ложную надежду на скорую весну, — в «Сказке для старых».
«Сказку», первый фильм Михайлова, и показали впервые на стыке зимы и весны 2022-го: сначала в холодном Ханты-Мансийске на фестивале «Дух огня», потом в московском «Иллюзионе» с солд-аутом. Финал фильма, в котором ошалевшие герои Ткачука и Лаврова тяжко пьют самогон среди тарковских берез и лошадей («А вдруг в этом году весны не будет? Может же такое случиться — всегда была, а в этом году что-то поменялось»), идеально совпал с настроением марта-2022.
Впрочем, вопрос о весне в фильме задавался без всякой привязки к ленте реальных новостей или прогнозам погоды — ни того ни другого для героев Михайлова не существует. Термин «параллельное» идеально подходит его кино. Михайлов работает не в андерграунде, не против течения массовой культуры, но рядом с ним, двигаясь по собственной траектории и вовлекая в нее актеров, чьи лица хорошо известны нам по самым мейнстримным проектам. Костяк его команды — Фёдор Лавров (он был сорежиссером «Сказки для старых»), Кирилл Полухин (он же Шугалей из «Шугалея»), Евгений Ткачук (он же Шут из «Короля и Шута»), Андрей Позднухов (он же гангста-рэпер Бледный). Михайлов обладает важным для режиссера-автора умением собирать вокруг себя банду интересных характеров и лиц. Среди них — Пахом, правая рука Лимонова Анатолий Тишин, индийский математик и мистик Кешав Сах, Олег Гаркуша, актер и режиссер Джулиано ди Капуа, юный актер Олег Чугунов, которого вы видели в «Черной весне», Мария Мацель из «Перевала Дятлова», Юра Борисов, питерская художница-график Александра Гарт. В новом фильме Михайлова «Поедем с тобой в Макао», посвященном профессиональным игрокам в карты, по слухам, появятся Слава КПСС и знаменитый игрок в покер Алексей «Фиат» Вандышев.
Карточные игры и фокусы, грамматика санскрита и кубик Рубика, высшая математика, теория групп, переплавленная в теорию всего, традиционный индийский театр — вот неполный состав сырья, из которого режиссер и писатель Михайлов плетет свой нескончаемый, иногда похожий на бормотание уличных приставал, рассказ об изнанке мира. Текст в его творчестве всегда тесно связан со своей противоположностью — немой пластикой, сценической материей. В театре Михайлов доводит эту пластичность до максимума, превращая спектакль в серию хореографических номеров. А промежуток между этими крайностями — конвенциональный сюжет, действие, логику — часто оставляет пустым. В его киноисториях нет то середины, то начала, то финала. Сделанный им радиоспектакль «Антиравинагар» состоит аж из двадцати эпизодов и кажется бесконечным.
«Сказка для старых»
Пахан Батя (Анатолий Тишин) рассылает троих гонцов в три города, где свидетели почти одновременно видели покойного вора Мулю (Евгений Ткачук), когда-то умыкнувшего общак. Младший поехал в Питер (сам Михайлов), Стрелок — в Ростов (Кирилл Полухин), а Средний (Фёдор Лавров) — в Новосиб. Один заторчал, другой заблудился, а третий встретил в деревне Мулю. Или не Мулю? Блатная байка, рассказанная каталой за игрой, превращается в мистический квест, финал которого одинаково сбивает с толку как героев, так и зрителей.
Несмотря на очень старательный, совсем не самодеятельный продакшен — живую, тонко чувствующую актеров камеру, скрупулезную работу художника-постановщика и актерские этюды, граничащие с волшебством, — фильмы Михайлова сразу опознаются как непрофессиональные. В глазах кинокритика доверия режиссеру не добавляет и его мощный театральный бэкграунд. Уж слишком разнится природа современного экспериментального театра и жанрового, в первую очередь криминального кино, со штампами которого часто экспериментирует Михайлов.
Но в театре он, безусловно, признанная величина: его психоделические литературные опыты очень понравились Андрею Могучему, который поставил в Театре Наций «Сказку про последнего ангела» (2020), основанную на тексте Михайлова. Спектакль получил «Золотую маску», а Михайлов получил в свое распоряжение сцену БДТ, худруком которого был Могучий. Параллельно шла и литературная карьера: после многочисленных номинаций и шорт-листов Михайлов наконец получил в 2021-м премию Андрея Белого за роман «Дождись лета и посмотри, что будет».
Сам Михайлов называет себя эзотериком, и его взгляд действительно направлен вглубь; он вглядывается в людей и феномены, пытаясь установить между ними сети скрытых связей. В ситуации, когда впереди виднеется лишь апокалиптическая тьма истории, это взгляд внутрь неизбежно поворачивается назад, в прошлое. Не случайно первый его фильм так и называется — «Сказка для старых». С одной стороны, позиция эта вызывает подозрения: сантименты по поводу прошлого — удел мыслителей-традиционалистов с капустой в бороде. С другой стороны, и авангард тоже разделяет ужас перед будущим: «Новый ангел» на рисунке Пауля Клее отказывался смотреть на завтрашний день Европы, разрушенной Первой мировой, и оглядывался назад.
Прошлое самого Михайлова — это драматический опыт последнего советского поколения, рожденных в конце 1970-х людей, видевших стремительную девальвацию и разрушение всего, что казалось незыблемым. Тем более что Михайлов вырос в Латвии, где процесс превращения белого в черное и наоборот был особенно радикальным. Но в нем, в отличие от его приятеля Елизарова, не чувствуется постсоветского ресентимента. В интервью каналу дугинца (и легенды индустриальной сцены) Лебедева-Фронтова он с воодушевлением вспоминал, как в 90-х, стоя у закрытого целлюлозного комбината, он увидел в небе самолет НАТО «и понял, что мы проиграли — это было прекрасное чувство».
«Снег, сестра и росомаха»
Николай (снова Лавров) — провинциальный мент-оборотень: сегодня ловит барыг, завтра сам торчит в какой-то мистической избушке с голубями и связками трав. Но это не единственная его тайна. У Николая платонический телефонный роман с неизвестной ему Леной, которой он регулярно исповедуется по старому «алкофону». В жесткой реальности Лена — протестантская проповедница, секту которой вот-вот признают экстремистской организацией.
Фильмы Михайлова отлично передают это ощущение взболтанной реальности 90-х, когда в одной точке пространства и времени могли оказаться сразу и бандиты, и математики, и сельские дискотеки, и синтетические наркотики, и гуру из Бобруйска, и сектанты-пятидесятники (сам Михайлов в юности провел много лет в такой общине), и подростки из интеллигентных семей, и их сверстники с арматурой в руке. Его фильмы можно принять за плохую копию уже виденного кино. Сам Михайлов, вероятно, осознает этот момент дежавю, доводя его до абсурда в своем впечатляющем оммаже советской цивилизации «Отпуск в октябре» — фильме, забитом сюрреалистическими инсценировками застойной киноклассики. Но вся эта вторичность, нереалистичность, гипертрофированная романтика подворотни и блатных малин, кажется, лишь игра. Память вообще имеет странное свойство соединять случайную обыденность в сюжет, лакировать действительность, сгущать краски и вымывать детали. А если в помощь ей дать и кинокамеру…
В кино Михайлова Россия показана как сон и структурирована как сон. Тут, как в «Сказке для старых», плохо переваренный фрагмент просмотренного на ночь «Бумера». Тут — тревожные обрывки реальных воспоминаний, которые сливаются в тягучее болото с второсортным криминальным сериалом (страннейшие «Снег, сестра и росомаха» про невозможный телефонный роман наркомана-оперативника и проповедницы из мошеннической секты). А тут — в мистическом «Наследии», полном натуралистических разговорных сцен — мираж вдвое интенсивнее самой жизни. Фильмы Михайлова можно было бы назвать хоррорами: как в американских слоубёрнерах, тревога в них нагнетается медленно, проступая в деталях быта. Но странное так и не становится страшным. Подойдя к бездне неизъяснимого, Михайлов перешагивает ее и движется дальше — в клуб, на вечеринку.
«Наследие»
Спин-офф предыдущего фильма Михайлова («Снег, сестра и росомаха»). Пока полицейский Коля щемит деревенских наркоманов, его сосед, старшеклассник Руслан (Олег Чугунов), носит продукты соседу Тихону, мучительно умирающему от рака, и ездит в райцентр на дискотеку. Когда Тихон умирает, Руслану приходится исполнить последнюю волю покойного — организовать отпевание. Но все священники отказываются под разными выдуманными предлогами. Несложно догадаться, что Тихон был колдуном, и теперь живший в нем дух ищет нового хозяина.
И, как это часто бывает во сне, в кино Михайлова часто повторяются локации и мотивы. Странные пригородные бараки, где люмпены и юродивые употребляют неизвестные науке снадобья. Советские квартиры со стенками и коврами — онтологии советского ковра во многом посвящен «Отпуск в октябре» Михайлова. Воображаемые ночные клубы, больше похожие на воспоминания о заграничном кино, где звучит какая-то стертая, условно молодежная музыка. Поганая молодежь в «адидасе», которая, как в конце 80-х, дерется стенка на стенку. Прямая речь его героев то режет чуткое ухо вчерашним сленгом, натужным юмором, лживыми интонациями, то вдруг, наоборот, прорывает экран жизнеподобием словесного кружева, разорванного неловкими паузами. Из фильма в фильм бегут куда-то собаки, стелется тяжелый туман, и лысые мужчины с мрачными лицами калякают о своих скорбных делах за грязноватыми столами.
Но самое главное тут всегда остается за кадром. Тайные мистические силы и духи оставляют следы-опечатки в сюжете: это кочующие из фильма в фильм предметы, повторяющиеся воспоминания. Однако секретная структура реальности, кратчайшим путем соединяющая произвольные точки и тела (на возможности такого соединения так или иначе основаны сюжеты всех фильмов Михайлова), существует лишь в текстах Михайлова, а не на экране; она не фиксируется матрицей камеры. Поэтому каждый его фильм похож на рамку, в их центре всегда какая-то недосказанность, умолчание, неизъяснимая чернота. «Абсолютная загадка», как сказал бы Линч; «пуп сновидения», как сказал бы Фрейд.
В отличие от мейнстримных режиссеров российского артхауса, последние лет пятнадцать на деньги Минкульта гнавшихся за социальной реальностью и вдруг разбивших о нее лоб, Михайлов просто делает вид, что этой реальности не существует вовсе. При этом он прекрасно чувствует все ее моды и тренды. Он, носитель уникального опыта советской и постсоветской «вненаходимости», идеальный аутсайдер эпохи нового застоя, скользящий вдоль системы и не сталкивающийся с ней, выкапывающий из нечернозема всякую отечественную эндемику, полностью игнорирующий любую «повестку» и демонстрирующий мнимое невежество в разговорах о заграничной культуре.
Если принять, что группа «Стекловата» — это российские Jackson 5, то Михайлов — это контрафактный Мэмет, Ноэ, Линч и Ари Астер одновременно. Для нашего времени он может стать тем же, кем стал Сергей Соловьев для позднего СССР и перестройки — человеком-магнитом, собирающим правильных персонажей в фантасмагорические узоры, и вместе с тем идеальным фиксатором странного духа времени и его лиц. «Асса» — во многих смыслах ближайший аналог того, что снимает сейчас Михайлов. Главное, чтобы он не принялся со временем за «Ассу 2».
Смотрите «Сказку для старых», «Снег, сестра и росомаха» и «Наследие» на Кинопоиске в Плюсе
Фото: Официальный сайт театра Наций
