В российском прокате идет «Вызов» Клима Шипенко, режиссера другой космической драмы — «Салют-7» — и народного хита «Холоп», который до «Чебурашки» был лидером отечественного проката. Мы поговорили с Климом о продакт-плейсменте в «Вызове», влиянии «Гравитации» и режиссерских амбициях.
«Вызов» — первый фильм, ради которого съемочная команда, состоящая из непрофессиональных космонавтов, отправилась на МКС. Ранее на борту станции проводили съемки лишь космонавты, эти кадры потом использовали в документальных и художественных фильмах. Сборы «Вызова» в России, по данным ЕАИС, составили более 1 млрд. Фильм также вышел в ОАЭ, Саудовской Аравии, Бахрейне, Кувейте, Египте, Ираке, Иордании, Катаре, Омане, Ливане, Черногории и Сербии.
В «Вызове» торакальный хирург Женя (Юлия Пересильд) за месяц должна подготовиться к полету на МКС, чтобы спасти космонавта (Олег Новицкий). Тот получил травму и не может вернуться на Землю, поэтому операцию решают провести в невесомости. Помогать с этим Жене будут герои, которых сыграли настоящие космонавты Антон Шкаплеров и Петр Дубров. В это время с Земли за ходом операции следят руководитель Космического центра (Александр Балуев) и руководитель полетов (Владимир Машков), а также коллега Жени, Владислав (Милош Бикович).
Клим Шипенко
Режиссер
— В материалах о съемках вы говорили, что изначально планировали главного героя-мужчину. Почему решили поменять его на главную героиню?
— Мы не планировали мужчину, думали про разные варианты, когда еще только разрабатывали историю вместе со сценаристом Бакуром Бакурадзе. Сделали выбор в пользу женщины, потому что нам казалось, что это усилит историю.
— Сколько времени ушло на разработку сценария?
— Первый вариант мы написали, наверное, месяцев за пять. Он понравился продюсерам, и мы решили, что берем его за основу и дальше дорабатываем.
— А Константин Эрнст и Дмитрий Рогозин как-то влияли на сценарий?
— Константин Эрнст и Дмитрий Рогозин — авторы идеи проекта, но сценарий писали мы с Бакуром Бакурадзе, Иваном Заморовым и Наилей Малаховой.
— Вы еще говорили, что дописывали сценарий, после того как лучше узнали самих космонавтов. Можете вспомнить, какие фразы за ними записывали? «Международный космический склад» — одна из них?
— «Международный космический склад» предложил Антон Шкаплеров, сказал, что они так периодически шутят. А так да, когда мы ближе познакомились с космонавтами, узнали их темперамент, стали адаптировать персонажей под них. Например, Олег Новицкий мужественный, военный, у него командирские реплики, немного похожие на рапорт. Но в более человеческих сценах я пытался от этого отойти. Антон Шкаплеров — самый разговорчивый из них, Петр Дубров — деликатный, интеллигентный. Нас консультировали врачи, в том числе торакальный хирург. И какие-то фразы я за ними записывал. Мы потом с редактором думали, как их можно трансформировать и включить в диалоги. Я хотел, чтобы речь героев получилась живой.
— Как космонавтов готовили к появлению в кадре? С ними занимался актерский коуч?
— Да, я был этим коучем, у нас ушло полгода на подготовку. Мы начали репетировать с Олегом Новицким, с Петром Дубровым на земле, до того как они улетели на МКС. Мы провели читку сценария в Центре подготовки космонавтов. Туда приехали другие актеры, актрисы, мы с ними читали сцены. Поначалу космонавты, конечно, стеснялись, но потом привыкли, поняли, что это новый навык, который им нужно освоить. Космонавты — люди, которые привыкли выполнять поставленные задачи. Они поняли, что кино — моя территория, где я им буду говорить, что делать, и они слушали меня.
— В фильме много продакт-плейсмента банка «Тинькофф» и оператора связи «Мегафон», партнеров фильма. Идеи предлагали вы или сами бренды?
— Придумывали совместно в диалоге. Они что-то предлагали, я говорил: «Нет, это слишком, давайте тоньше». Мне за интеграции в фильме не стыдно, потому что, как мне кажется, мы нашли золотую середину. Я не отвожу глаза в эти моменты.
Я видел фильмы, где интеграции шиты белыми нитками, и боялся этого. Поэтому много спорил, отстаивал свои варианты. С оператором связи, например, я предложил идею. Потому что мы часто в жизни говорим такие фразы: «Здесь только [...] ловит». Это звучит органично, и со мной согласились. Плюс мы переводим деньги каждый день по много раз. И я предложил, чтобы Женя переводила деньги на МКС и чтобы это не был выпадающий процесс.
— Помню, что в зале на момент перевода денег зрители засмеялись. Еще и юмористический эффект.
— Да, мы тут старались.
— В фильме герой Владимира Машкова шутливо произносит фразу, после которой мне было сложно смотреть дальше. «Хорошо связанная девушка в ласках не нуждается». Зачем эта фраза в фильме, где главная героиня — женщина?
— Это расхожая фраза у врачей. Наш врач-консультант сказал мне: «Когда нет анестезии, просто крепко привяжи пациента. Как говорят, хорошо привязанная девушка в ласках не нуждается». Я раньше не слышал эту фразу, это не то чтобы мое любимое выражение. Это мне конкретные люди подсказали. Кому-то фраза режет слух, кому-то — нет. Тем не менее она существует в лексиконе врачей.
Фраза героя Машкова обращена к мужчине, он говорит не про женщину, а про мужчину (в этот момент Петр Дубров обследует Олега Новицкого на МКС, пока ЦУП наблюдает это с земли. — Прим. ред.), шутя пытается сгладить ситуацию.
— Еще герой Балуева сначала говорит: «Прав был Королёв — женщине в космосе не место». А в финале: «Там, где есть русская женщина, всегда есть притяжение».
— Королёв действительно так говорил. Нравится вам или нет, это уже другой вопрос. Но это мнение существует, не я все придумал. Почему у нас за всю историю в космос летали всего шесть женщин? Анна Кикина шестая, Юлия Пересильд была лишь пятой женщиной. А мужчин — 120, я был 126-м в списке тех, кто летал в космос от СССР/России. В нем также отмечены и женщины.
Первую реплику глава госкорпорации произносит, когда видит, что Женя начинает себя вести на орбите неконтролируемо, не слушает приказов ни ЦУПа, ни своего начальника. Это его ответ на ситуацию. А потом, уже в финале, он говорит на камеру фразу про притяжение — вот ее мы придумали.
— А как появилась идея сцены с Юлией в зеленом платье?
— Это была космическая импровизация. Юлия брала зеленое платье на орбиту, но для других целей. По-хорошему, никто не выходит в космос так, как вышла наша героиня Женя (сцены с выходом в открытый космос снимали в павильоне. — Прим. ред.). Из-за ограничений мы не могли снять так, как запланировали, поэтому сцену пришлось перепридумать. Юле тоже нравится это сцена, она под конец меняет интонацию фильма.
— Многие проводят параллели между «Вызовом» и «Гравитацией», в том числе Константин Эрнст. Насколько картина с Сандрой Буллок повлияла на ваш фильм?
— Я очень люблю «Гравитацию», считаю, что она задала высокую планку следующим космическим фильмам. И эту планку сложно преодолеть по многим причинам. Я пытался этой планке соответствовать в фильме «Салют-7», не в «Вызове». «Гравитация» снята в павильоне, там много компьютерной графики — я так же снимал «Салют-7». А когда начал делать «Вызов», у меня не было референсов. Я знал, что мы не будем снимать свою «Гравитацию», у нас другой стиль, другая история. Героиня Сандры Буллок, в отличие от нашей Жени, — профессиональный космонавт. В «Гравитации» все построено на графике, а у нас реальные съемки на МКС. Но повторюсь, что «Гравитация» — великий фильм, который еще долго никто не переплюнет.
— Понятно, что без полета в космос «Вызов» был бы менее громким событием. Как полет на МКС помог вам с творческой точки зрения? Что, помимо картинки, фильм потерял, если бы был снят в павильоне?
— Мне кажется, он потерял бы очень много. Иногда форма диктует содержание, а иногда содержание — форму. «Вызов» — тот случай, когда форма диктовала содержание. У нас появилось место, и дальше мы понимали, как оно может влиять на фильм. Каким был бы фильм без полета на МКС, я не знаю, но точно совсем другим по космической части. Он был бы сильно ограничен в том, как показана невесомость и сам космос, был бы намного беднее.
— Многое вы отрепетировали на земле, в том числе технические моменты съемок. Но в чем приходилось импровизировать на МКС?
— По операторской части с тем, что мы репетировали на земле, совпал только штатный свет (лампочки, которые на МКС горят). Все остальное — импровизация: свет из иллюминаторов, движение камеры. Заранее нельзя было предугадать, какие у меня будут возможности управлять камерой, с кручением фокуса в невесомости (в обычных условиях настройкой фокуса занимается отдельный человек — фокус-пуллер). Оператор Сергей Астахов сделал мне специальную ручку, за которую я держался и управлял камерой. И получалось сделать так, что у меня много камера летала в космосе, ее траектория передавала ощущение невесомости. Многие пролеты камеры были придуманы на месте и осуществлялись с помощью моей импровизации и навыков владения этой камерой.
— На борту МКС вы сняли 78 часов материала. На какую сцену ушло больше всего дублей? И какой был рекорд по количеству дублей?
— Я поставил себе сложную задачу — снять одним кадром пролет Юлии через весь российский сегмент МКС, где она находит Олега без сознания, а затем они с Петром Дубровым переносят Олега в операционный модуль. С переходами на космонавтов, с внутрикадровым монтажом. Я люблю однокадровые сцены, когда они интересно построены. У нас была сложная хореография, мы потратили чуть ли ни весь день на репетицию и съемку этого кадра. Дублей пятнадцать-двадцать было. Потому что меня должен был кто-то останавливать, чтобы я не врезался в стену, руки должны были держать композицию, и при этом нужно было себе задавать импульс. Меня все спрашивают, видел ли я Бога, когда был в космосе. А мне кажется, что Бог управлял камерой в этот момент. Как у Марадоны — рука бога, а у нас была камера бога. (Смеется.)
— Было ли у вас ощущение, что не хватало дублей из-за понятных ограничений?
— В съемках кино всегда не хватает времени. На площадке оно бежит в десять раз быстрее, всегда хочется снимать больше, потому что так выше шансы получить лучшее качество. Время равняется качеству в кино. Но я верю, что часто проекты должны быть ограничены в чем-то. Потому что ограничения тебя бодрят, возбуждают, подстегивают, у тебя по-другому начинает биться сердце, адреналин по-другому начинает работать. На меня это хорошо действует, я люблю спонтанную импровизацию под давлением, когда у меня получаются неожиданные результаты — вот такая история.
— Можете рассказать, как снимали сцены, где герои выходят в открытый космос?
— Так же, как это снималось в «Гравитации».
— А сцены с тренировочными полетами, чтобы протестировать работу врачей в невесомости?
— Все снимали в самолете, потому что как иначе? Когда человек делает сальто в невесомости, это сразу видно, его так невозможно сделать на тросах. Невесомость можно имитировать, только подвесив человека на тросах, но выглядит это совсем по-другому. А если много актеров одновременно крутят пируэты и делают сальто, это на земле снять невозможно, тем более в ограниченном пространстве самолета. Возвращаясь к «Гравитации», вспомните передвижения Сандры Буллок. На станции она не делает сальто и перевороты вокруг своей оси. Она летает только животом вниз, спиной вверх. Это значит, что она подвешена на тросы, которые крепились к спине. А нашу сцену в самолете, когда пять человек в невесомости крутятся и летают в разные стороны, можно снять только во время реального полета. Это были сложные съемки, некоторым актерам реально становилось плохо. На эту сцену ушло три дня.
— После вашего приземления была популярна шутка, что вы случайно потеряли материалы, снятые на МКС. Был ли у вас страх из-за ответственности и масштабов проекта?
— Конечно, был. Но это не совсем страх, а скорее, волнение, трепет, большая ответственность. Страх в моем понимании — низкая история, плохая. Я ненавижу страх в себе. Когда я боюсь, просто ненавижу себя. Во время работы над «Вызовом» такого страха, чтобы я себя ненавидел, не было. Были опасения, но не тот страх, который тебя парализует. Опасения были связаны с тем, что а вдруг ничего не получится снять, а вдруг нам станет плохо.
— О премьере «Вызова» писали The Guardian, CNN и британские The Times. Какие реакции на сам проект и на ваш полет приходили от зарубежных коллег? Не считая Бретта Рэтнера.
— Когда меня утвердили и все только начиналось, каких-то особых комментариев не было. У меня есть друзья в Америке, в Лос-Анджелесе, есть агенты из CAA, они классно отреагировали. Но Джеймс Кэмерон мне пока не звонил.
— Какие у вас есть кассовые ожидания от «Вызова»? Хотелось бы, чтобы он побил «Чебурашку»?
— У меня нет ожиданий, что он побьет «Чебурашку». Я люблю «Чебурашку», не надо его бить. (Смеется.)
— Как дела сейчас у второго «Холопа»? Релиз стоит на конец года, летом 2022-го были новости о старте съемок в Пскове.
— Да, мы сняли один из блоков в августе прошлого года. Это как раз был деревенский блок, но действие происходит не только в деревне. В мае у нас начинается продолжение съемок, которые продлятся пару месяцев. Там появится новая героиня (ее играет Аглая Тарасова), ее будет перевоспитывать Гриша (Милош Бикович). Во втором фильме мы повышаем ставки, все масштабируем и усиливаем. Мы дадим зрителю все, что ему нравилось в первом «Холопе», но пойдем дальше. Релиз планируем на конец этого года.
— Вернется ли Лиза, героиня Александры Бортич?
— Не планируется, что она вернется.
— А есть ли новости о судьбе «Декабря»?
— Мне бы хотелось, чтобы фильм вышел в прокат в декабре. У нас были доработки, к тому же продюсеры ищут лучшее время для выпуска. Разные фильмы нужно выпускать в разное время года. Поэтому продюсеры хотят выпустить фильм в правильное время, чтобы его увидело максимальное количество зрителей.
— Вы сняли народный хит, летали в космос. Что дальше?
— Планов и амбиций у меня много. Я еще не снимал боевиков в чистом виде, анимационных фильмов, фэнтези-историй. Есть много интересных мне жанров, в которых я не работал. Политических триллеров я не снимал вроде «Карточного домика». Надеюсь, что в нашей стране это когда-нибудь станет возможным. Мои кинематографические аппетиты еще далеко не удовлетворены.
Автор: Лиза Кузнецова
Фото: Пресс-служба Централ Партнершип
