4 мая в российский прокат выходит новый фильм любимого режиссера студии A24. Станислав Зельвенский удивляется тому, зачем 36-летний автор жутких слоубёрнеров вдруг снял фильм в жанре «последнее кино угасающего гения», и восхищается отдельными и многочисленными деталями этой гигантоманской картины.
Станислав Зельвенский
Критик Кинопоиска
Бо Вассерман (Хоакин Феникс), печальный лузер, борющийся за жизнь в очень, очень, очень плохом районе, собирается навестить мать (Пэтти ЛюПон) — миллионершу, оставшуюся в другом городе, — чтобы отметить с ней годовщину смерти отца. Отец скончался в момент его зачатия; наследственный вроде бы недуг, из-за которого ипохондрик Бо приближается к полтиннику девственником. Опоздав на самолет, герой отправляется к маме чрезвычайно кружным путем.
Обычно такой степени исповедальности большие кинорежиссеры достигают в период физического и творческого угасания, но Ари Астер — недавно взошедшая звезда студии A24, 36-летний автор «Реинкарнации» и «Солнцестояния», двух столпов «возвышенного хоррора» — не стал дожидаться пенсии. «Все страхи Бо» (раз в жизни буквальный перевод названия Beau Is Afraid, «Бо боится», звучит лучше, чем оригинал, но и этот шанс упущен) — трехчасовая оговорка по Фрейду, обзорная экскурсия в голову городского невротика, торжественный парад отборных комплексов во главе с эдиповым. «Еврейский „Властелин колец“» по гениальной формулировке самого режиссера; эпическое путешествие по направлению к мамочкиной утробе.
Астер балансирует где-то между Чарли Кауфманом (на которого чрезвычайно похож и внешне) и Ллойдом Кауфманом, основателем Troma. Формально кинотеатры, которые рекламируют «Бо» как «комедию/хоррор», правы: и то и другое в фильме присутствует, как и в жизни каждого из нас, сформированного всевозможными травмами. Но зритель, отправившийся на «хоррор-комедию с Хоакином Фениксом», может быть разочарован так же жестоко, как Бо на каждом из этапов своего нескончаемого пути.
Первая (и лучшая) часть фильма, впрочем, выглядит очень эффектно, порой гипнотизирующе: когда Бо выползает из тихого кабинета своего психотерапевта (Стивен Хендерсон), он оказывается в настоящем аду. Его окружает гротескное насилие, причем угроза исходит отовсюду — не только от полуголых, а то и полностью голых маргиналов, которые целыми днями пыряют друг друга заточками у него под окном, но и от соседа, от полицейского, от кассира в магазине, от граффити, от объявления управдома. Это смешно и страшно, миром правит анархия, которой не обрадовался бы и Джокер.
Феникс играет Бо со своей обычной (и оттого впечатляющей меньше, чем следовало бы) самоотверженностью, в том числе чисто физической: одутловатый, с расчесанными по залысинам седыми волосиками, мямлящий человек, давным-давно смирившийся с экзистенциальным поражением. Короткие флешбэки дают нам какое-то представление о корнях нынешнего состояния Бо. В прологе мы видим рождение героя, причем его же глазами — психоаналитики могут сразу же достать свои блокнотики и не убирать вплоть до финала, сделанного примерно в том же русле. Кроме того, нам иногда показывают загадочную сценку из детства Бо (ванна, чердак и другие символы), и романтический эпизод из отрочества. И то и другое будет расшифровано в третьем акте, к которому зритель будет, скорее всего, слишком измочален, чтобы обрадоваться сенсационным сюжетным поворотам и ярким визуальным образам (один из которых, впрочем, обречен на горячее обсуждение).
В середине, как в «Двух крепостях», происходит много всего, чего в принципе могло бы и не происходить без всякого ущерба для истории. Один увесистый кусок «Страхов» связан с подозрительно дружелюбными супругами (Эми Райан и Нэйтан Лейн), которые вдруг становятся для Бо суррогатными родителями. Другой — с бродячей труппой «Лесные сироты». Благодаря последним в фильме есть совершенно чудная театрально-анимационная вставка, в которой герой воображает для себя другую, не менее трудную, но исполненную значения жизнь.
Вообще, эта безусловно неудачная и порой невыносимая картина полна восхитительных фрагментов и деталей, и пропустить «Бо» даже обиднее, чем на него сходить: Астер — постановщик огромного технического таланта и немалого остроумия. Но карт-бланш, выданный ему, судя по всему, A24, сыграл с ним злую шутку, которую он, в свою очередь, сыграл с нами. Режиссер не знает, когда остановиться, и продолжает до изнеможения расчесывать раны, как собака, которой забыли надеть ветеринарный воротник.
По амбициям и стилистическим приемам это еще немного похоже на караксовскую «Аннетт» (переснятую братьями Коэн, только что слезшими с антидепрессантов). Воображаемое судилище над стыдными сыновними прегрешениями. Пульт от телевизора, с чьей помощью Бо вдруг проматывает фильм, героем которого является, далеко вперед. Злые школьницы. Бешеный ветеран с ПТСР, ломящийся через бурелом по следу бедняги Вассермана. Паркер Поузи без трусов.
Какие-то узлы можно распутать, лишь вооружившись томиком Лакана. Какие-то сюрреалистические нагромождения лучше даже и не трогать, оставить как есть. Но в целом «Все страхи Бо» почти оскорбительно прозрачны, и ни вульгарность, ни искренность не помогают фильму подняться на следующий уровень; от того, что ты десять раз сказал «Эдип», Софоклом не становишься. Путешествие оказывается бегом на месте: спустя три часа выясняется, что Астер просто пересказывал бородатый анекдот.
