«Такого Шута, как у Горшка, у меня нет»: Евгений Ткачук — о «Короле и Шуте», мудростях Алексея Серебрякова и главаре-пони

Евгению Ткачуку 38 лет, а в базе Кинопоиска у него уже 68 проектов — по два на каждый год с младенчества. Апогей трудолюбия — 2014-й, когда Ткачук дважды сыграл в экранизации «Бесов» Достоевского — в сериале Владимира Хотиненко и фильме Романа Шаляпина. Зрители обожают его за Мишку Япончика («Жизнь и приключения Мишки Япончика»), критики — за неистового бродягу Леху из «Зимнего пути». Все вместе — за самый колоритный тандем с Алексеем Серебряковым в роуд-муви «Как Витька Чеснок вез Леху Штыря в дом инвалидов».

В этом году парочка вновь сыграла вместе в хорроре «Бешенство», также у Ткачука вышли драма «Здоровый человек» и исторический триллер «Праведник». А еще именно Ткачук сыграл Шута в сериале «Король и Шут» — за тяжелым гримом актера почти не видно. В рубрике «Главный герой», где мы публикуем монологи ключевых лиц киноиндустрии, Ткачук рассказывает об антихайпе, отказе от насилия и том, за что на самом деле платят актерам.

У нас с Костей Плотниковым один персонаж. Мой Шут — это альтер эго Горшка, Михаила Горшенёва. В моем понимании он не столько злой, сколько корыстный. Шут вообще интересный персонаж. Что для него норма? И нужно ли ему знать ее рамки? И что делать с этими рамками, как их можно преломлять в нужном направлении? У Шута ведь обязательно есть своя цель и логика, для чего он все это делает. В нашем случае это не святая надобность скомороха — лечить людей своим юмором, открывать глаза. У нашего Шута, с одной стороны, цель более приземленная, а с другой — более современная, раскрытие потенциала, своего «я».

В моей жизни был эпизод, когда я, снявшись в «Бесах», прыгнул с моста в Москву-реку. Но этот прыжок не был связан с концепцией смерти. Наоборот, он был категорически завязан на стремлении к Богу, никакой речи о суициде не шло. Я очень люблю жизнь и верю в то, что, какие бы проблемы ни были, самое дорогое, что у тебя есть, — это ты и твоя жизнь, а все остальное — за рамками телесного. Как бы ты ни говорил — это мой, это вот все мое, мой театр, — жизнь идет отдельно, люди встречаются, расходятся. Но то, что ты должен хранить как совершенный подарок, — это жизнь. И играть с ней в какие-то такие игры — это неуважительно в первую очередь к Создателю. Для меня это был совсем другой поступок, без корыстных мыслей. Так что такого Шута, как у Горшка, у меня нет. Да и слава богу, скажу я вам, это же с ума можно сойти!

Не могу сказать, что был фанатом группы. Какие-то треки слышал, но погрузился в ее творчество только на съемках. Опять же не скажу, что стал фанатом, но я потрясен творческим путем ребят, их проникновением в душу русского человека, раскрытием этой души. Это очень сильно! Ну и конечно, сама персона Горшка: она и типична, и уникальна в отношении к жизни, смерти, творчеству, к тому, для кого и для чего это творчество. Эти философские вопросы я себе тоже частенько задаю. Начинаешь путаться, для чего нужен хайп. Начинаешь думать, что, может быть, интереснее путь антихайпа, когда вскрывается нечто настоящее, что просто ломает все законы купли-продажи. (Смеется.)

Даже то место, где мы сейчас разговариваем — мой конно-драматический театр «ВелесО», тоже идет по этому пути. Мы пока таких результатов, как «Король и Шут», не достигли, но двигаемся в этом направлении. (Смеется.) Я на съемках познакомился с братом Михаила, Алексеем Горшенёвым, он заинтересовался театром, и мы подумываем сделать постановку вместе. Ну а как, что еще артист несет домой? Только связи и новые проекты!

В театре девять лошадей-артистов, и самый главный у них — Капучино, шетлендский пони. Он самый прыткий, хитрый, самый умный и самый стабильный. В общем, рулит тут сейчас. Мал, да удал, как говорится.

Наши спектакли — это сочетание драматургии, атмосферы, света или неожиданно начавшегося дождя: влияет все! Все они уличные, отсюда и репертуарно наш театр не шибко работает, потому что очень многое зависит от погоды, и выстраивать расписание на год вперед проблематично. Но в этом году мы планируем восстановить два наших известных спектакля. Это «Священный полет цветов» по поэме Александра Введенского, но уже с новым артистом. Не буду раскрывать все карты, но это запредельный, уникальный творец, уровень спектакля невероятно вырастет с его участием. И «Осторожно, Гулливер» — собственно, первый спектакль, которым мы и открыли «ВелесО». Это семейная история и тема, которая затрагивает отношение к окружающему миру, природе, экологии. Это тот вопрос, который сейчас, на самом деле, стоит острее всех остальных. Пока мир заигрался в политические игры, глобальное потепление уже идет, вечные льды уже перестали быть вечными. А мы все пиписьками меряемся. Да твою пипиську смоет сейчас — ничего, не страшно? Воды через пять лет не будет хватать на всех на Земле — это вас не волнует?

После того как появился театр, работа в кино с лошадьми и с животными вообще для меня стала совсем другой. Я стал более привередлив к таким сценам, готовлю их больше, понимаю: для животных это стресс, и с ним надо не бороться, а работать. И на это нужно время. Мы не можем заставить коня прийти и в первые пять минут сделать все, что он умеет. Должен быть момент подстройки к пространству, когда ему нужно постоять, обнюхаться, выдохнуть, успокоиться, поесть, покакать, и тогда можно что-то начинать просить. Более того, для некоторых коней важно прийти на площадку вдвоем, чтобы тот, который в кадре, не переживал, что он один. Тут нужно больше времени, чем то, которое выделяют на площадках.

Серебряков вообще удивительный профессионал. Всегда видно, когда ему нравится проект, а когда действительно терпежу не хватает уже. Когда он в потоке творчества, то способен делать какие-то феноменальные вещи: и перевоплощения, и очень интересные ходы актерские, и режиссерские даже. Потому что у него уже такой опыт, что он драматургию начинает внутри кадра выстраивать, помимо режиссера.

Даню я очень люблю и уважаю как творца. Наш тандем возник на мини-сериале «Заградотряд», где мы с ним за последние съемочные дни еще и умудрились снять короткий метр «Молитва». Двухминутная музыкальная история, которая имела какой-то ошеломительный успех на фестивалях. И после этого мы поняли, что одинаково относимся к творчеству и что надо продолжать работать вместе. Написали сценарий, потом был спектакль «Конь казаку всего дороже», а из последних проектов — «Повелитель ветра» с Федором Бондарчуком, где мы играем вместе. Очень хочу его и в свой театр заманить, но это небыстрый путь: чтобы научиться свободно дышать с конем, нужна практика, и у каждого человека она занимает свое время, тут нельзя торопиться и суетиться.