Теперь в Плюсе можно не только смотреть кино и слушать музыку, но и читать! С опцией Букмейт вам будет доступна огромная библиотека книг и аудиокниг разных жанров: фантастика, детективы, проза, нон-фикшен и литература для детей. Чтобы попробовать, введите промокод KINOPOISKMEDIA здесь (действует только для новых пользователей).
50 лет назад, 28 февраля 1973 года, вышел культовый роман «Радуга тяготения» одного из главных англоязычных писателей современности — Томаса Пинчона. Его постмодернистские книги непросто читать и почти невозможно экранизировать, но в то же время в них всегда есть захватывающий сюжет, яркие эпизоды и масса юмора. Кинопоиск рассказывает, почему романов Пинчона не нужно бояться, а еще как «Радуга тяготения» связана с кино и какие фильмы (и мультфильмы!) близки по атмосфере пинчоновским шедеврам.
Четыре темы Пинчона
То, что Томас Пинчон родился в 1937 году, служил на флоте, возможно, посещал лекции Владимира Набокова, опубликовал дебютный роман «V.» в 25 лет и уже больше 60 лет ни разу не показывался на публике, не так важно, как то, что на протяжении всей писательской карьеры он оставался верен четырем постоянным темам, создающим единственно значимый портрет писателя.
1. Свобода или смерть!
Пинчон — убежденный анархист и сторонник личной свободы человека, а потому его романы строятся на борьбе человеческой воли против внешнего контроля. Силам, стремящимся поработить все человечество (или только американских граждан), противостоят главные герои — одиночки и разрозненные группы, не желающие расставаться со свободной жизнью и встраиваться в систему.
Лучший способ противодействия — непослушание. Поэтому в книгах Пинчона так много свободной любви, музыки, вечеринок, путешествий и не нашедших места в обществе, безденежных, но полных энергии молодых людей. Романы писателя принято считать уделом эстетствующих интеллектуалов, но в действительности его аудитория — бодрая, жаждущая перемен и недовольная миром взрослых молодежь.
С точки зрения Пинчона, даже свет — инструмент контроля, крадущий информацию о человеке, а тьма — пространство свободы, потому что в темноте вас не смогут найти. Любовь, лишающая человека воли, — еще одно средство управления, в то время как здоровыми отношениями между людьми является дружба. Таковы четыре всадника пинчоновского мирового зла: Любовь, Свет, Порядок и Сила. Противостоять им едва ли возможно, что-то да зацепит героя и ввернет его, как лампочку, в очередной патрон их системы. Но и в позиции лампочки, призывает Пинчон, нельзя сдаваться, надо распространять магию Дружбы, Тьмы, Энтропии и Непослушания — даже без надежды на победу. Что отрезвляет и воодушевляет одновременно.
2. Наслаждение паранойей
Пинчон — параноик в хорошем смысле этого слова, и дело тут не только в ощущении мирового заговора, а в том, что его романы строятся на поиске взаимосвязей между событиями, персонажами, вещами и идеями. В каждой книге есть целая серия подозрительных происшествий с таинственными субъектами и объектами, которая постепенно распутывается главными героями. Паранойя заставляет и автора, и персонажей копать так глубоко, что взаимосвязи находятся не только в реальности, но и на более абстрактных уровнях. Жизнь человека может оказаться траекторией ракеты, воплощением карты Таро или аналогом детской игрушки, а по пути герою будут попадаться сплошь фигуры V, почтовые рожки с сурдинкой или золотые клыки.
3. Веселье
Пинчон — человек с большим чувством юмора. Его романы строятся на череде комических, сатирических, пародийных и просто забавных эпизодов. Действие постоянно срывается в веселый балаган, главные герои, будучи теми еще балбесами, попадают в неловкие или нелепые ситуации зачастую за гранью абсурда, время от времени хоры персонажей начинают распевать дурацкие песенки, и все это служит одновременно и контрастным фоном для смертельного противостояния свободы и контроля, и методом борьбы. Если систему нельзя победить, ее можно хотя бы высмеять; бестолковое посмешище намного труднее контролировать, чем серьезного ответственного человека, а комедийный кавардак — предел бесконтрольности, то есть идеал свободной жизни.
4. Культ информации
Пинчон — тотальный энциклопедист, а потому его романы строятся на фундаменте из чужих произведений. Речь идет не только о художественной литературе, как у многих других постмодернистов и модернистов, но вообще обо всем. Техническая литература — от пластической хирургии до чертежей военной техники, научная литература — от исторических монографий до справочников по математическому анализу и циклическим соединениям, а еще географические карты, эзотерика и наркология, классическая и популярная музыка, живопись, театр, телевидение и, конечно же, кино.
Пинчон пишет исторические романы — это одна из причин того, зачем писателю конструировать свои произведения из чужих материалов. Его книги всегда посвящены конкретным эпохам, будь то хиппующая Калифорния в годы правления Никсона, Германия после капитуляции Третьего рейха или Всемирная выставка 1893 года в Чикаго. Пинчон воссоздает прошлое со всей тщательностью: как тогда говорили, во что одевались, что слушали, смотрели и читали, на чем ездили и где веселились.
Но важнее другая причина: с точки зрения Пинчона, информация формирует реальность. Чтобы рассказать историю чьих-то приключений, нужно сложить ее из тех книг, комиксов, газет, песен, картин, спектаклей, телепередач и кинофильмов, из которых буквально состоят персонажи. Книги Пинчона говорят о том, что реально на самом деле: не объективный мир, а информация о нем, запечатленная в разных форматах.
Киномодернизм Пинчона
Культ информации, создающей реальность, приводит Пинчона к культу кино: его книги полны киношного сленга и отсылок к фильмам, они воспроизводят киножанры, рассказывают истории режиссеров, актеров и киносъемок, представляют мир как одну большую постановку.
Тема кино наиболее полно и остроумно исследована Пинчоном в центральном романе «Радуга тяготения». Согласно одной из трактовок, вся его история является одним очень длинным метафизическим Фильмом, возникшим в результате разрыва нацистской ракеты V-2 — скажем обтекаемо, чтобы не спойлерить — в не самом удачном месте. Если так, то читатель смотрит этот Фильм глазами нескольких персонажей, имеющих сверхспособность наблюдения чужих видений, снов и галлюцинаций, что довольно неплохо объясняет многие странные эпизоды романа (но не все — иные мотивируются не кинематографическими, а например, физико-математическими причинами, но это уже совсем отдельный разговор).
Помимо упоминания множества фильмов в «Радуге тяготения» присутствуют художественные средства кино, смоделированные в текстовой форме, включая движение камеры, подчеркнутые смены планов, внимание к освещению и в особенности монтаж. Одна сцена может резко смениться другой, в ином месте-времени и с иными персонажами, как в фильмах происходит переход от кадра к кадру. В центре внимания автора прежде всего черно-белое немое кино и влияние его игры света и тени на умы европейцев, которые затем начнут Вторую мировую войну. Кроме того, Пинчон показывает свою любовь к мюзиклам: персонажи регулярно сбиваются с обычной речи на песни с танцами.
Одни из ключевых героев «Радуги тяготения» — безумный режиссер-новатор Генрих фон Гелль (напоминающий Фрица Ланга) и актриса-мазохистка Маргерита Эрдман, чьи совместные работы в прямом смысле породили целое поколение немцев в конце 1920-х — то поколение, которому предстояло быть молодежью послевоенной, поделенной на зоны влияния Германии. Другой ключевой герой — афрорусский Энциан вместе с целым племенем немецких гереро — как будто бы возникает в результате съемки в Британии шуточной псевдодокументалки о чернокожих нацистах. В целом именно кинематограф, по мнению Пинчона, главенствовал в создании реальности в 1920–40-е, и у читателей «Радуги тяготения» есть возможность узнать, что из этого вышло.
Так что же смотреть у Пинчона?
Режиссер Пол Томас Андерсон написал сценарий и снял «Врожденный порок» — это единственная пока экранизация Пинчона. Но хотя актеры практически дословно цитируют текст романа, а закадровый голос зачитывает куски оригинального текста, в киноверсии все же слишком много Андерсона и мало Пинчона. Режиссер превратил легкую псевдонуарную комедию о хиппи-детективе в драму об отношениях. В фильме не звучит серф-рок, который не смолкает на протяжении всего романа; почти отсутствует калифорнийский пляж — место и символ жизни главного героя Дока Спортелло (Хоакин Феникс); у всех слишком напряженные лица, как будто актеры играют Достоевского в театре, а действие слишком замедленное, но ни капли не расслабленное. Хулиганская игра в экранизацию «Внутреннего порока» подошла бы роману намного лучше, чем подобный серьезный и старательный перенос текста на экран.
Еще Пинчон значится как сценарист в «Тесте запуска-7», но это документальный фильм о той самой нацистской ракете V-2, в котором «Радуга тяготения» лишь упоминается. Причины отсутствия постановок у главного литературного киномана понятны. Сила и красота пинчоновского текста теряются при замене слов изображениями, метод письма сверхязыком требует трудоемкой расстановки отсылок и намеков, да и репутация одного из самых сложных писателей побуждает кинематографистов скорее показывать романы Пинчона в руках персонажей ради интеллектуального образа, чем даже задумываться о киноверсиях.
Однако у Пинчона можно смотреть те фильмы, что упоминаются в его книгах, и это огромный список. Часть из них близки романам писателя по атмосфере. С параноидально-остросюжетной стороны вплотную к книгам Пинчона стоит «Доктор Мабузе, игрок» Фрица Ланга, с балаганно-безумной — «Утиный суп» братьев Маркс, очевидно, повлиявших на его творчество. В современном кинематографе пинчоновские ощущения вызывают фильмы, где соединяются заговор и отсылки — как «Под Сильвер-Лэйк» Дэвида Роберта Митчелла. В более широком смысле потомками романов Пинчона можно назвать многие сатирические и пародийные мультсериалы наподобие «Южного Парка». Будем надеяться, что когда-нибудь найдутся смельчаки, которые замахнутся хотя бы на легкомысленную перестройку романа легендарного параноика-анархиста в кино. Томас Пинчон этого заслуживает.
Читайте книги Томаса Пинчона на Букмейте в подписке Плюс Мульти с опцией «Букмейт».
Автор: Андрей Н. И. Петров
Фото: Bettmann / Getty Images
