В нашем онлайн-кинотеатре вышел «Эннио. Маэстро» режиссера Джузеппе Торнаторе, для всех фильмов которого, начиная с оскароносного «Кинотеатра „Парадизо“», Морриконе написал музыку. Этот док — памятник великому кинокомпозитору, где о нем говорят Вонг Кар-Вай, Клинт Иствуд, Терренс Малик и Торнаторе, а сам Морриконе признается, что считал музыку к кино низкопробной.
Денис Бояринов
Музыкальный журналист, автор канала о редкой советской музыке «Красная книга»
«У киномузыки есть одна функция — кормить композитора», — безапелляционно и саркастично заявлял Игорь Стравинский. Можно предположить, что в нем говорило не только презрение к прикладному сочинительству, но и обида: Игорь Федорович пробовал писать музыку для кино, но у него не очень-то получилось.
А вот у Эннио Морриконе, преклонявшегося перед Стравинским, получилось, да так, как ни у кого в XX веке. Своими саундтреками итальянский композитор изменил само искусство киномузыки и отношение к нему профессионалов и публики. Однако Морриконе легко подписался бы под максимой Стравинского. Выпускник римской Консерватории Санта-Чечилия, он построил великолепную карьеру в кино, не особенно скрывая, что сочиняет саундтреки исключительно из материальной необходимости. Гораздо выше Морриконе ценил то, что сделал вне киноиндустрии, а сделал он немало: на счету композитора десятки симфонических и хоровых сочинений. Эту куда менее известную музыку он называл «абсолютной». Вместе с тем за полвека с лишним работы в киноиндустрии маэстро создал звуковые дорожки примерно к пяти сотням фильмов и не позволял себе халтуры. Нередко его саундтреки качеством превосходили картины, для которых были заказаны; названий и сюжетов самих лент никто не вспомнит, в то время как мелодии Морриконе остаются на слуху.
Такой двойной жизнью композитор жил до самого конца. Вплоть до своего ухода в 2020-м он не избавился от внутреннего конфликта между рутиной и искусством. Для академических коллег, с которыми Морриконе общался и мнением которых дорожил, работа в коммерческом кино была сродни проституции. Его консерваторский учитель — прославленный итальянский композитор и педагог Гоффредо Петрасси — называл сочинение саундтреков антитворчеством (хотя и сам иногда грешил этим). Обожавший его Морриконе долго скрывал от него, чем вынужден зарабатывать на жизнь, и, кажется, не смог избавиться от чувства вины даже после того, как Петрасси похвалил одну из его киноработ.
Главная проблема в том, что та «абсолютная музыка», что интересовала Морриконе, была куда сложнее и радикальнее по языку, чем та, которую ему приходилось делать для кино. Он был сыном эстрадного трубача и сам играл на трубе, много и прилежно учился композиции, осмыслив этапные музыкальные революции XX века — додекафонию, алеаторику, сонористику, шумовую музыку, свободную импровизацию, фри-джаз, поп, рок и минимализм — и сделав их завоевания частью своего языка. Морриконе как будто взял понемногу от всех этих техник и течений и синтезировал собственный стиль, который к тому же воздвиг на великолепном постаменте традиций итальянской классики. Ее Морриконе глубоко знал и горячо любил — от нарядного венецианского барокко до сладкозвучной оперы эпохи бельканто.
Слух мгновенно распознает характерный почерк Морриконе в его саундтреках, однако в кино ему приходилось заниматься тем, к чему не лежала его душа, но что гениально у него получалось — писать простые эффектные мелодии. Морриконе тянуло к музыке сложной, модернистской, соответствующей духу бурного времени, в котором он жил. Он был одним из создателей ансамбля Gruppo di Improvvisazione Nuova Consonanza, где вместе с единомышленниками предавался радикальной импровизации в погоне за тем, что он называл «травматическими звуками»: в 1960–70-х эта экспериментальная формация записала серию интереснейших альбомов. Вместе с тем мама советовала композитору, увлеченному идеями авангарда и поиском новых звуковых решений, сочинять песенки.
«Эннио, — цитировал слова мамы Морриконе, — тебе надо писать красивые мелодии».
Как часто бывает, мама была права. Мелодии из нескольких нот, молниеносно запоминающиеся и насвистывающиеся, принесли Морриконе хлеб, славу и место в вечности, но не удовлетворение от работы. Ему приходилось сочинять хитовые мотивы в промышленных количествах, и композитор делал это блестяще и как будто легко: говорили, что порой он расписывал партитуры, не отрываясь от разговора по телефону.
Выступление авангардного коллектива Gruppo di Improvvisazione Nuova Consonanza, которое цитируется в фильме Торнаторе. Морриконе играет на трубе
«То, что мои мелодии становились популярными, не означает, что я был не прав, отрицая их», — признается Морриконе в «Эннио. Маэстро» — фильме, который снял о нем Джузеппе Торнаторе.
В основе этой документальной оды лежит обстоятельный и доверительный разговор с самим композитором, который Торнаторе, работавший и друживший с ним, своевременно записал на камеру. Морриконе подробно комментирует этапы карьеры, которая сделала трудолюбивого итальянца из «музыкального негра», создающего оригинальные аранжировки для эстрадных песен, божеством кинокомпозиторской профессии. Он раскрывает тайны мастерства, показывает находки на пальцах, напевает знаменитые мелодии, насвистывает их и даже завывает койотом. Параллельно в фильме появляются итальянские и мировые знаменитости, которые поют осанны композитору или рассказывают о нем байки — в диапазоне от Бернардо Бертолуччи и Клинта Иствуда до композитора-интеллектуала Бориса Порена, трогательно раскаивающегося в том, что он недооценивал дар коллеги.
Однако Морриконе, кажется, и сам недооценивал себя. «Эннио. Маэстро» показывает, как парадоксально этот гений мелодии боролся с собственным талантом сочинять запоминающиеся мотивы и как он, на наше счастье, проиграл эту борьбу. Морриконе словно отмахивается от самых своих знаменитых работ, говоря что они, мол, построены на трех нотах, и с облегчением делегирует заслуги режиссерам: несколько раз он рассказывает, что это они настояли на том, чтобы та или иная мелодия попала на экран. Нет, он не скромничает и не рисуется. Просто, как говорит сам композитор в фильме, он плохой судья своим работам, а вот миллионы людей, которых его музыка трогает за душу, вряд ли могут ошибаться.
Как появились 5 этапных саундтреков Морриконе
Истории, рассказанные в фильме Джузеппе Торнаторе
«За пригоршню долларов» (1964)
На заре карьеры кинокомпозитора Морриконе подписывался в титрах именем Дэн Савио (так звали подругу его жены). Под этим псевдонимом он сделал и прославивший его саундтрек к фильму «За пригоршню долларов». В нем он прибег к приемам, которые несколько лет до этого оттачивал в аранжировках для итальянских поп-звезд. Он искусно вплел в музыкальную ткань звуки, имитирующие реальную жизнь: щелчки хлыстом, удары по наковальне и топот лошадиных копыт. К экспериментальной оркестровке Морриконе добавил запоминающуюся тему, которую, однако, доверил не музыкальному инструменту, а попросил насвистеть знакомого гитариста и открыл тем самым золотую жилу.
Серджио Леоне снял несколько продолжений «За пригоршню долларов» и в каждом требовал от композитора художественного свиста, а продюсеры вестернов завалили Морриконе предложениями. «Мне приходилось над ними работать, потому что такова была моя судьба», — смиренно говорит в фильме композитор.
«Тихое местечко за городом» (1968)
Получив от режиссера Элио Петри карт-бланш на любое композиторское самовыражение, Морриконе сделал саундтрек к «Тихому местечку за городом» весьма радикальным. Он положил в его основу собственное сочинение «Музыка для одиннадцати скрипок» (1957), которое было вдохновлено идеями американского авангардиста Джона Кейджа, и пригласил для исполнения импровизационный ансамбль Gruppo di Improvvisazione Nuova Consonanza. Неистовые диссонансы у скрипок, несколько смягченные вокалом и перкуссией, казались ему уместными в этом джалло-триллере о том, как сходит с ума художник, преследуемый призраком сексуально ненасытной женщины.
Несмотря на эффектный сценарий Тонино Гуэрры и звездный состав актеров, фильм провалился, и Морриконе чувствовал свою ответственность за неудачу. По его мнению, зрителей напугал именно его экспериментальный саундтрек. Элио Петри, напротив, был доволен сотрудничеством с Морриконе настолько, что изменил своему правилу никогда не работать с одним композитором дважды и сделал вместе с ним «Следствие по делу гражданина вне всяких подозрений» — кинодраму, которая получила две «Пальмовые ветви» в Каннах.
«Однажды в Америке» (1984)
Серджио Леоне и Эннио Морриконе были одноклассниками. Возможно, поэтому между ними существовало особое взаимопонимание: композитор готовил саундтрек задолго до того, как фильм был снят, основываясь на подробных рассказах режиссера о том, каким он его видит. Тот, в свою очередь, снимал сцены, отталкиваясь от музыкальной драматургии. Работая над великим фильмом «Однажды в Америке», Леоне включал музыку Морриконе на площадке, чтобы актеры понимали, что и как играть в той или иной сцене. Тему главной лирической героини, Деборы, композитор сочинил для драмы Франко Дзеффирелли «Бесконечная любовь», в которую она не попала. Леоне ухватился за нее, и не зря. Это одна из самых красивых мелодий Морриконе, что признает даже сам автор: «Она состояла из тишины и пауз — всего того, что я так люблю».
«Миссия» (1986)
Эннио Морриконе получил предложение написать музыку к «Миссии» в тот момент, когда уже собирался уйти из киноиндустрии и навсегда покончить с саундтреками. Однако сюжет фильма Роланда Жоффе об иезуитах-миссионерах, пытающихся защитить индейское племя от беспощадных португальских колонизаторов, тронул композитора — Морриконе был глубоко верующим человеком. Не сразу согласившись работать над лентой, в результате он подготовил партитуру к «Миссии» за два месяца; в ней переплелись его превосходное знание музыки эпохи барокко, интерес к неевропейской звуковой культуре и, разумеется, мастерство мелодиста. Композитор выделял саундтрек к «Миссии» из всех своих многочисленных работ и даже использовал тему оттуда в своем последнем «абсолютном» сочинении «Mass for Pope Francis» — духовной работе, посвященной 200-летию восстановления иезуитского ордена и лично папе Франциску.
«Омерзительная восьмерка» (2015)
Квентин Тарантино, называвший «За пригоршню долларов» в числе любимых картин, неоднократно использовал музыку Морриконе в своих фильмах. «Омерзительная восьмерка» стала первой работой Тарантино, для которой он не собрал саундтрек по библиотекам, а заказал его композитору — неудивительно, что им стал Морриконе, который к этому моменту почти 40 лет не писал для вестернов. Итальянский мастер не стал повторять свои давние находки, но вместо саундтрека выдал полноценное симфоническое произведение, где, в частности, процитировал любимую «Симфонию псалмов» Стравинского. Это было его отложенной местью американской киноиндустрии, которой композитор отдал много лет труда и которой был изрядно разочарован. Месть удалась: впервые, на 55-м году своей легендарной карьеры, Морриконе наконец-то получил «Оскар» за музыку к фильму, став самым зрелым его обладателем.
Смотрите «Эннио. Маэстро» на Кинопоиске в Плюсе.
Фото: Michael Ochs Archives / Getty Images
