Текст не предназначен для читателей младше 18 лет.
Долгожданный сериал по мотивам культовой игры Нила Дракманна был задуман как беспрецедентный проект по переносу интерактивного развлечения в пространство нарративного кино. Вместо старательной инсценировки геймплея — драма со сниженным уровнем насилия и артритом. Вместо услужливого фан-сервиса — вольности в деталях и сюжете. Перед выходом пилотной серии американская пресса в один голос предвкушала первую достойную экранизацию игры — большой шаг для обеих индустрий — и объявила только что вышедшую третью серию лучшим эпизодом сезона. О том, как «Одни из нас» смотрятся из кресла, рядом с которым никогда не лежал геймпад, рассказывает наш штатный критик.
Станислав Зельвенский
Критик Кинопоиска
Это реплика с задней парты: я никогда не играл в «The Last of Us», почти ничего не читал про «The Last of Us», понятия не имею, что там будет происходить и чем все закончится, и смутно знаю только отдельные ключевые слова, выдернутые из информационного белого шума. Нас таких миллионы; стоит помнить, что экранизацию чего бы то ни было нельзя оценивать исключительно по реакции фанатов, и мир вертится не только вокруг них, как бы им этого ни хотелось.
Насколько я понял, авторы сериала намерены попугать меня и разбить мне сердце. По первым двум часам в перспективах и того, и другого возникли известные сомнения. «Одни из нас» поначалу не предлагают решительно ничего нового по сравнению с десятками фильмов, сериалов и тех же компьютерных игр постапокалиптического жанра — от «Безумного Макса» до «Я — легенда», от «Дороги» до «Дитя человеческого», от «Ходячих мертвецов» до «Черного лета», от «Fallout» и «State of Decay» до «Days Gone» и «Death Stranding».
Даже на этой исхоженной радиоактивной территории можно выращивать оригинальный, свежий продукт, как показала, например, недавняя «Станция Одиннадцать» — сериал не на все вкусы, наверное, но уж точно не рядовой. «Одних из нас», как показалось, можно за минуту сложить вслепую, потому что детальки мы узнаем наощупь. Вспышка пандемии. Последние часы нормальной жизни. Ужасная потеря. Прошли годы. Карантинные зоны. Фашистское правительство с древнегреческим прозвищем. Подпольщики. Инфицированные. Рейдеры. Девочка-лекарство. Побитый жизнью антигерой отправляется в квест через враждебный «открытый мир».
Насколько сериал зависим от клише, лучше всего понятно в те редкие моменты, когда он их немножечко раздвигает. Чуть больше реализма: повышенное внимание к предметам гигиены, ноющие колени немолодых персонажей. Чуть более решительная, чем обычно, готовность жертвовать не только пешки, но и фигуры: пока что в начале каждой серии нам дают симпатичных героев, которых в конце убивают.
Это очень качественно сделанное телевидение (еще бы!), но кого этим удивишь в 2023 году? Находок по большому счету ноль. Будет ли в финале сражение с грибницей? Тогда ладно. К нелепой гибели Тэнди Ньютон-младшей и героическому самоубийству Анны Торв было легко подготовиться, поскольку оба события были видны за километры. Редкие пока экшен-сцены напоминают, насколько интереснее играть самому, а не заглядывать через плечо (стреляй уже, чего сопишь!). Из того, что запомнилось за два с лишним часа, — бабушка-зомби, грибной поцелуй и миколог, призывающая бомбить Воронеж, то есть Джакарту.
Ясно, что нас ожидает постапокалиптическая «Бумажная луна», и нет оснований сомневаться, что к концу путешествия эти двое будут и друг другу, и нам как родные. Но это немножко стокгольмский синдром: в остроумии и непосредственности девочки слишком хорошо чувствуется крепкая рука великовозрастного сценариста, а потертая угрюмость мужчины отдает вчерашними носками (на что, кстати, указывает и остроумная девочка). Даже сам Педро Паскаль уже играл эту роль (в славном инди-сай-фае «Перспектива» и, разумеется, в «Мандалорце»), а уж сколько раз ее играли все остальные, не сосчитать.
Но вот случилась третья серия, и приходится признать, что Крэйг Мэйзин с Нилом Дракманном всерьез настроены побороться за наши души; носовыми платочками все-таки надо будет запастись. В самом начале пути свернуть на целый час в нежнейший гей-романс — это не только красноречивый жест, средний палец гомофобным форумам, но и декларация о намерениях: градус сентиментальности здесь можно повышать до бесконечности. Авторскую эмпатию легко сгоряча спутать с глубиной, тогда как образ правого выживальщика, в постель к которому вдруг сваливается доброжелательный странник, опасно близок к карикатуре. Но в конечном счете это ясный, трогательный эпизод и, безусловно, определенная веха для гей-репрезентации в мейнстримном, традиционно мачистском жанре; шажок в сторону, скажем, мужского поцелуя на статусном футбольном матче, если уж говорить про игры.
Игру «The Last of Us» хвалили, кажется, в свое время за то, что она совсем как кино. Десятилетие спустя это не бог весть какой комплимент, да и смешно, конечно, что теперь уже кино хвалят за то, что оно получилось совсем как игра. Если отвлечься от внутривидовых разборок и всего шума, окружающего главную телепремьеру года, нам останется дорогое, ладное, незамысловатое зрелище. Перехваленное, но невозможно спорить с тем, что выученный пессимизм «Одних их нас» замечательно резонирует с настроением нынешней эпохи ковида и абсурдного насилия. И если сперва сериал говорил зрителю: «Я „Ходячие мертвецы“, только скучнее и с грибами», то сегодня он уже говорит: «Иди, Билл, прими душ».
