На недавнем вручении наград иностранной прессы, аккредитованной в Голливуде, приз за лучший неанглоязычный фильм получила судебная драма аргентинца Сантьяго Митре, летом участвовавшая в венецианском конкурсе. За что критика так полюбила эту крепкую, снятую в классическом голливудском стиле картину?
Станислав Зельвенский
Критик Кинопоиска
В 1983 году в Аргентине заканчивается семилетний период военной диктатуры. Свежеизбранный президент Альфонсин решается судить девятерых руководителей хунты, причем производство передано гражданскому, а не военному, как требовали обвиняемые, суду. Прокурор по имени Хулио Сезар Страссера (Рикардо Дарин) внезапно обнаруживает, что ему отведена главная роль на процессе, который можно сравнить разве что с Нюрнбергским.
Что может быть более умиротворяющим, чем зрелище вершащейся справедливости? «Аргентина, 1985» — судебная драма Сантьяго Митре, основанная на сравнительно недавних событиях латиноамериканской истории — не лучший фильм года, но самый оптимистичный, и это сегодня стоит дорогого. А поскольку он еще и сделан с голливудским лоском, международное признание совсем не кажется удивительным. «Аргентина», дебютировавшая в основном конкурсе Венецианского фестиваля, с тех пор получила ряд наград, в том числе «Золотой глобус» за лучший неанглоязычный фильм, и выглядит если не фаворитом соответствующей оскаровской номинации, то железобетонным участником шорт-листа.
У фильма классическая структура, как в каком-нибудь «Правосудии для всех» (забавно при этом, что сосценарист Мариано Льянас — автор популярного в синефильских кругах 808-минутного формального эксперимента Lа Flor). Сперва мы знакомимся с героем — маленьким человеком, перед которым встанут грандиозные задачи. Во втором акте расшифрован состав преступления: при диктатуре десятки тысяч людей были арестованы, подвергались пыткам в специальных лагерях, военные забирали их имущество и даже новорожденных детей, многие тысячи стали desaparecidas, «пропавшими без вести» (зловещий эвфемизм для убитых). Свидетели рассказывают несколько жутких историй. В финале, естественно, духоподъемная речь обвинителя, приговоры, титры исторические справки.
Это не ликбез, и иметь перед просмотром общее представление об этом историческом периоде (недавно о нем же был замечательный, куда более задумчивый швейцарский фильм «Банкиры») полезно: что такое ESMA, кто такие «матери площади Мая», как после нескольких лет репрессий очередную хунту подкосили экономические проблемы и отчаянное решение аннексировать Фолклендские острова. Впрочем, это не обязательно: все диктатуры похожи, и происходящее интуитивно понятно и без «Википедии».
Рикардо Дарин, самое узнаваемое лицо аргентинского кинематографа последних десятилетий, играет главного героя с привычной психологической основательностью — сомнения и страхи немолодого усатого мужчины, который предпочел бы наблюдать за новостями перед телевизором в компании своей политически подкованной семьи. Страссера, работавший в судебной системе и при хунтах, — фигура не без противоречий, и хотя фильм глубоко не погружается в тему его прошлого, это важный нюанс: историю творят не рыцари в белых доспехах (или, если угодно, пальто), а люди, сделавшие в нужный момент нужный нравственный выбор.
За семь лет диктатуры белых доспехов почти и не осталось. В смешной сцене (которых тут вообще на удивление много) Страссера обсуждает с товарищем-диссидентом, кому бы его взять в напарники, и они долго вспоминают, кто из коллег фашик, а кто — суперфашик. В итоге его помощником становится молодой амбициозный выходец из аристократической военной семьи Луис Морено Окампо (в будущем — главный прокурор Гаагского трибунала), а всю черновую работу выполняет компания вчерашних студентов, идеалистов или просто бездельников.
От прокурорской группы требуется немало личного мужества: среди силовиков — масса сторонников прежнего режима, Страссере и его семье без конца угрожают, в суд приходят сообщения о минировании. Но все же это история не столько про героизм, сколько про разумные компромиссы и негромкое упорство: невозможно разом осудить всех виноватых, и когда целое общество отходит от болезни, его могут спасти только методичная работа над ошибками, обстоятельное расследование, неотвратимость ответственности. И примирение там, где есть шанс; разрыв и воссоединение поколений иллюстрирует линия про Морено Окампо, чья мать, ходившая в одну церковь с диктатором Виделой, долго отказывается видеть правду, пока не видеть ее благодаря свидетельствам выживших становится уже невозможно.
